Война глазами участника Парада Победы. От Крыма до Восточной Пруссии. 1941–1945

До конца июня продолжались ночные полёты на цели, расположенные в районах Мекензиевых гор и Северной бухты Севастополя.

В начале июля 1942 года противник прорвал последнюю линию обороны и ворвался в город. Полёты по оказанию помощи защитникам Севастополя были прекращены.

«Армада» при защите города-героя потеряла почти все свои воздушные корабли и мужественных, преданных Родине лётчиков. Эти потери невосполнимы. Вечная слава нашим героям!

Странно, но боевые заслуги нашего полка не упомянуты в официальных справочниках и в военной литературе, а личный состав полка не удостоен медалей «За оборону Севастополя».

Теперь основные цели находились южнее Ростова, где немецкое командование сосредоточило войска для захвата Кавказа. Оставшиеся в строю лётные экипажи бомбили скопление войск на переправах и сами переправы на реках Кагольник и Ея.

После того как Севастополь был захвачен противником, связь с крымским подпольем, партизанами и агентурой была либо затруднена, либо прекратилась совсем. Для возобновления связи с Крымом к нам на аэродром приехала радиостанция 11АК. Так как из училища я был выпущен начальником такой радиостанции, и кто-то рассчитывал на мои технические знания, то меня включили в состав экипажа этой радиостанции.

Мы располагали рабочими частотами и позывными, а также зашифрованными радиограммами, необходимыми для передачи адресатам. Сменяясь через каждые два часа, мы безуспешно искали с помощью сверхрегенеративного приёмника РКУ-5 наши позывные в эфире. Периодически запускали в работу передатчик и просили выйти на связь всех, кто нас слышит. Так продолжалось шесть дней и ночей, однако связь установить не удалось.

Это могло быть и в случае полной ликвидации наших адресатов карательными органами противника, которых было в Крыму больше чем достаточно. (Только татарских полицейских батальонов официально насчитывалось не менее десяти.)

Мы переживали и грешили на малую мощность излучения нашей радиостанции.

Для повышения мощности экспериментировали с антенной – искали оптимальное значение сопротивления излучения и старались получить максимальный антенный ток.

При налаживании связи я убедился, что моих знаний недостаточно для понимания всех процессов радиоизлучения, и я впервые почувствовал желание совершенствовать свои знания в области радиотехники. Неудачное дежурство на радиостанции оказалось для меня судьбоносным – я определился в своей профессии.

Наземные службы аэродрома Плавнинский и технический состав полка работали спокойно и обеспечивали без помех подготовку самолётов к ночным полётам, пока ночной немецкий разведчик не заметил свет посадочного прожектора, который очень кратковременно освещал посадочную полосу: с момента снижения до момента приземления самолёта. Уже на следующую ночь прилетел бомбардировщик «Юнкерс-88» и сбросил полный боекомплект бомб (свыше 1000 кг) на наш аэродром.

Это было так. Была тихая южная ночь. Один из кораблей «Армады» вернулся из боевого полёта, помигал бортовыми огнями и пошёл на посадку. Был включён прожектор, который своим мощным лучом освещал посадочную полосу, некоторые дома хутора Плавнинский и отдельные капониры. Как только шасси самолёта коснулись земли, прожектор был выключен. Заруливание на стоянку производилось с использованием ручного фонарика.

Наступила тишина, изредка нарушаемая голосами людей на ночном старте. В этой спокойной ночной тишине со стороны Новороссийска послышался характерный звук моторов немецкого бомбардировщика: «везу, везу, везу, везу». В тот момент по естественным надобностям я был в стороне от старта, в котловане, где брали землю для строительства капониров, а луч прожектора не освещал это укромное место. Для полного выполнения ритуала мне пришлось снять вместе с револьвером поясной ремень и положить его на край котлована. Завершив свои дела, я уже собирался взять ремень и вылезать из котлована, как услыхал очень знакомый свист бомб. Инстинктивно бросился на землю. Первые взрывы бомб были в нескольких метрах от котлована.

Большинство бомб взорвалось в стороне от взлётно-посадочной полосы, но некоторые попали в стоянку спецавтомобилей, пострадал расчёт зенитной батареи и орудия. Последние бомбы взорвались на хуторе. Осколки от ближайшей ко мне бомбы повредили кобуру и ремень. Я их нашёл с трудом в нескольких метрах от прежнего расположения при свете горящего бензозаправщика.

Мне на войне уже не в первый раз сопутствовало счастье. На этот раз я оказался в нужном месте в то самое время, когда рядом была смертельная опасность. От ночной бомбёжки погибло более десяти человек, значительно больше увезли в госпитали и больницы с осколочными ранениями. Среди раненых были и местные жители. В их числе была молодая казачка, впервые пригласившая меня в постель женщины. Осколки от бомб повредили два наших самолёта, стоящие в капонирах на ремонте. Сама посадочная полоса и прожектор не были повреждены, и поэтому самолёты, возвращавшиеся с полётов, приземлялись и заруливали на стоянки, как обычно.