Война грязных искусств

— Джакомо… — выдохнула она, не обращая внимания ни на меня, ни на Дарта. — Джакомо, готовность номер один! Господин Леонель внизу… никто не ожидал… Френсис в панике, а Григорио…

Бруно сделал короткий жест рукой, и девушка смолкла.

— Что он сказал? — спросил у неё мужчина.

Официантка прикусила пухлую губу.

— Ничего. Он зашёл молча… мо-олча, Джако-омо…

С загорелого лица Бруно слетели все краски.

— Чёрт возьми, Люси. Молча он заходил сюда в прошлом году. Помнишь, чем всё закончилось?.. — Он перевёл тревожный взгляд на меня. — Ни в коем случае не выходите из кабинета. К нам наведался сущий дьявол, а с дьяволом вы вряд ли способны договориться. Только настроение ему испортите. И мою карьеру заодно похороните.

Бруно одёрнул свой клетчатый пиджак, пригладил кудри и быстрым шагом покинул кабинет. Он напрягся так, будто готовился к четвертованию.

Я сразу же отправился за ним, но путь мне неожиданно преградила официантка.

Она захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной.

— Мистер, вас ведь просили оставаться в кабинете! Вот и оставайтесь!

Моего значка никто теперь не боялся — страх перед господином Леонелем затмил для работников виноделен любые угрозы извне.

Что ж, пора и мне с патрицием клана Скорпиусов познакомиться.

— Уйдите, — буркнул я и указал на Дарта, что оставался в кресле. — Лучше окажите помощь моему напарнику.

Девушка наконец обратила внимание на то, что в углу лежит мёртвый телохранитель, а в кресле сидит раненый.

— Да в порядке я, — отозвался Дарт. Попытался встать, но тут же плюхнулся обратно. — Чёрт… ну как так… паршивая нога…

Я бесцеремонно ухватил девушку за плечо и подтолкнул к креслу, на котором ёрзал Дарт в попытках подняться.

— Помогите ему. Перевяжите. Он останется тут.

Сам же быстро распахнул дверь и вышел в коридор.

* * *

С площадки второго этажа открывался отличный вид на зал внизу.

В замке воцарилась гробовая тишина. Кажется, даже фонтан приглушил собственный звук. Бармен замер у своей стойки с каменной улыбкой, а Григорио в бархатной ливрее вытянулся в струну у порога, лишь его ладони в белых перчатках чуть заметно подрагивали.

Зона отдыха опустела.

И если бы у работников зала была такая же возможность, они бы в два счёта отсюда слиняли.

Я остановился у перил, но пока не спешил спускаться. Для начала надо было хотя бы понять, с кем я имею дело.

Леонель Скорпиус стоял ровно посередине зала.

Он будто специально высчитал, где остановиться.

Это был высокий худощавый мужчина лет пятидесяти. С заметными следами усталости на лице: тени под глазами, припухшие веки, впалые щеки и кожа какая-то бесцветная, будто выбеленная и прозрачная.

В придачу бледность его кожи оттеняла седина в чёрных волосах, собранных в длинный хвост на затылке. Возможно, он их красил, потому что волосы не седеют ровными прядями, как у него — образуя полосы, будто отмеренные по линейке.

Необычно, но при всей видимой усталости, на лице Леонеля ярко выделялись глаза — цепкие, ястребиные, с пугающей желтизной и живостью.

Он стоял, сунув руки в карманы брюк. Между распахнутыми полами его чёрного пальто виднелся костюм с металлическим отблеском. Наверняка, стоила его одежда как половина Хэдшира.

Патриций разговаривал с Бруно.

Но лучше сказать не разговаривал, а тихим и властным голосом отдавал приказы.

В ответ Бруно решался произносить только «Да, патриций», «Как скажете, патриций», «Вы бесконечно правы, патриций».

Леонель пришёл со своей охраной.

Трое в чёрной униформе. Да, их было всего трое, но что-то подсказывало мне, что эти трое стоят взвода солдат.

Вскоре патриций почувствовал мой взгляд.

Он смолк и посмотрел наверх, в сторону лестницы. Изучал он меня не меньше полминуты и всё это время молчал, лишь его глаза угрожающе блестели.

Сообразив, что я вышел из кабинета и отвлёк внимание начальника на себя, Бруно откровенно разозлился. Его ноздри раздулись от гнева.

— Кто это? — негромко спросил у него Леонель.

— Патриций, он уже уходит, — ответил Бруно.

— Я не спрашивал, когда он уходит. Кто это, Джакомо?

Я не дал управляющему ответить, а высказался сам, причем довольно громко:

— Я бы хотел поговорить с вами, патриций Скорпиус!

Эхо от моего голоса пронеслось под высокими потолками зала.

— Ты бы хотел?.. — вскинул брови патриций.

— Он уже уходит, господин Леонель, — опять встрял Бруно. — Олух неотёсанный… никакого уважения…

— Как его зовут?

Управляющий зло покосился на меня.

— Рэймонд Питон. Говорит, что он агент из Лэнсома, но это, конечно, не так. Парень слишком много о себе возомнил и уже получил от меня по носу…

— Напомни мне, Джакомо, — вдруг перебил его Леонель, — за что я тебе плачу? Разве за то, чтобы ты делал поспешные выводы? Или за то, чтобы ты тащил в постель всех работниц моих виноделен? Может быть, за то, чтобы ты прекрасно жил под защитой моего клана?.. Нет, Джакомо. Я плачу тебе лишь потому, что ты, как никто другой в Хэдшире, умеешь делать деньги. Только и всего. Но, прошу, не бери на себя слишком много, дорогой друг. Ты рискуешь надорваться.

— Да, патриций, — выдавил Бруно. — Разрешите идти?