Война и люди

Не остался в стороне и политотдел корпуса. Рокутова послали в саперные подразделения. Именно от саперов во многом зависели темпы наступления. Отсутствие гатей, мостов, переправ — вот что тормозило наше продвижение вперед. Дивизии выделили подразделения для заготовки леса, различных стройматериалов. С заготовителями поехал Никитин. Сейчас для нас каждое бревно ценилось как снаряд. Вороновичу поручили работу с местным населением. Все остальные офицеры покора находились в передовых полках.

Результаты кропотливой подготовительной работы не заставили себя ждать. Первые два дня наступления принесли успех. Мы освободили несколько чехословацких сел.

...Сейчас я ехал в деревню Затин, которую только вчера во второй половине дня занял батальон Ходырева.

Начальник штаба 2-й гвардейской воздушнодесантной дивизии Александр Иванович Шестаков, когда я прибыл к нему на КП, особенно расхваливал мне комбата Ходырева:

— Ив Карпатах всегда на сопках оказывался первым, и здесь тоже первым выходит. Хороший командир, словно для боя рожден.

У Затина на обочине дороги — указатель. На нем полощутся на ветру прибитые гвоздями два флажка: красный — наш и красно-сине-белый — символ нарождающейся Чехословацкой Народной Республики.

Долго я стоял по щиколотку в воде и смотрел на эти флажки. Они были прибиты совсем рядом, и когда налетал порыв ветра, флажки касались друг друга.

— Товарищ полковник! — позвал Григорий, который стоял по другую сторону указателя. — Посмотрите-ка!

Я подошел. На мокрой дощечке — черные буквы латинского шрифта: «До Кошице — 100 км». А сверху размашисто, по-русски: «Только-то?!»

...Ходырева я нашел в избе склонившимся над расстеленной на столе картой. Комбат готовил ночную атаку в направлении Ладмовце. Светлая прядь волос свисала на его потный лоб. Майор доложил мне свое решение — оригинальное и смелое: батальон ночью по полузатопленному лугу и лощине выходит в тыл противнику и наносит внезапный удар. Такое решение можно было принять, лишь досконально, до мельчайших подробностей изучив оборону противника. Решил, так сказать, позондировать почву, выяснить, насколько хорошо знает комбат обстановку. Разумеется, сделал это осторожно, дабы не обидеть Ходырева.

— А лощина глубокая? — спросил я, — Там же воды, наверное, с ручками.

— Подбородок не замочим, — усмехнулся Ходырев. — Сегодня оттуда, из деревни, словак пришел. А он пониже меня будет.

Я посмотрел на карту: аккуратно вычерченные синим карандашом позиции гитлеровцев, их огневые средства, минные поля, защищенные и незащищенные участки. Здесь же стояла нумерация обороняющихся частей. Глубина рвов и каналов, ширина их, места обхода — все было нанесено на карту.

— Откуда такие точные сведения?

— Разведка поработала. А в основном — местное население. Гитлеровцы сгоняли на строительство оборонительных сооружений всех жителей от четырнадцати до шестидесяти лет. Поэтому тут каждый хорошо знает, где и что у немцев.

— А как вас встретило население?

— Лучше не придумаешь, как родных. На окраине деревни нас ожидали старые коммунисты Михаил Чернякович, Радзик Штефан, другие товарищи... Объятия, слезы радости... Сразу же помогли нам разместиться по квартирам, достали продовольствие, лошадей. За ранеными нашими тут ухаживают, как за своими сыновьями. В общем, сами увидите.

Расставаясь с Ходыревым, я спросил:

— Ну как, купил карту Западной Европы?..

Лицо майора расплылось в улыбке. Он понял, о чем я говорю. Ведь когда-то Ходырев пообещал, что, как только ступит за границу, приобретет карту Западной Европы.

Ходырев достал из планшета потертую на сгибах карту.

— Вот она. Только не купил. Где ж ее теперь купишь? Трофейная.

...Ночью батальон Ходырева вместе с другими подразделениями ворвался в Ладмовце и освободил его. Но затем наступление приостановилось. За селом протекала река Бодрог. Отступая, гитлеровцы не только взорвали все мосты через реку, но и разрушили большую часть дорог.

Под утро я приехал в это село. Неясно вырисовывались в предрассветной дымке дома. На окраине глухо ворчал разлившийся Бодрог. У разрушенного моста стучали топоры. Едва удалось на легковушке пробиться к реке. Дороги были забиты подходившими со всех сторон к переправе войсками. У села создавались пробки, а мосты еще не были готовы.

Ко мне подошел командир саперного подразделения, пожилой офицер с небритыми щеками.

— Мало людей, понимающих в саперном деле, — пожаловался он. — Вон народу сколько, — офицер кивнул в сторону скопившихся на берегу бойцов, — а толку? Инструмента нет, специалистов нет...

Мы одновременно заметили, как от крайних домов села отделилась группа человек в пятьдесят. За нею — вторая, третья...

— Кого это еще нелегкая несет? — вздохнул сапер. — Когда ж мы их всех переправлять будем?

Я присмотрелся к идущим. Нет, это была не воинская часть. Шагали нестройно, вразброд. Вскоре они подошли поближе. Почти у каждого в руках лопаты, ломы, топоры.

— Да это же словаки! — Офицер сдвинул на затылок фуражку. — Мать моя, сколько их! А ведь помогать нам идут, товарищ полковник.