Читаем Война и люди полностью

Война и люди

Швея

В музее рядом с патронными лентами, пулеметом, снарядами и остатками бомбы стоит эта сугубо мирная вещь – швейная машинка «Singer».

– Наверное, есть какие-нибудь заслуги у этой старушки?

– Есть, – сказали в музее. – Если полчаса подождете, то придет и хозяйка машины.

Она пришла приодетая, необычайно опрятная, подтянутая. Выжидательно села на краешек стула. Познакомились. И я записал: Зоя Александровна Запутряева. Уроженка Осташкова. Возраст – 73 года. Швея. Сейчас смотритель музея.

– Машина, наверное, ровесница вам?

– Да нет. Пожалуй, чуть помоложе. Мне купили ее на двадцатом году…

В семье Запутряевых детей было шестеро. Кормила всех кузница, где отец Александр Михайлович Запутряев с утра до ночи стучал молотком – ковал лошадей и выделывал для окрестных мужиков косы. «Возможно, как раз отцовские косы и сохранились у нас в музее».

Для дочери-рукодельницы решил кузнец справить машину. Много, наверно, надо было выковать кос и подков, чтобы купить недешевый по тем временам заграничный швейный снаряд.

Покупка пришлась ко двору. И семья Запутряевых выбралась из нужды – в кузне стучал молоток, а в доме стучала теперь машина. «До этого я шила руками. Теперь же работа шла едва ли не в сто раз быстрее. И так получилось: к этой машине я приросла на всю жизнь».

Слово «война» Зоя Александровна услышала за шитьем. Осташков, казалось, был далеко от боев. Но война пришла и сюда, к Селигеру. Одна из дочерей кузнеца Запутряева – Валентина была в Осташкове секретарем райкома комсомола. А в соседнем на Селигере районе, в Пено, тоже секретарем была Лиза Чайкина. «Лиза и Валя дружили. В последний раз из райкома Лиза звонила подруге: «Валя, до встречи. Я ухожу в леса».

Сейчас сестры Запутряевы, Валентина и Зоя, живут вместе. «Год, когда Лиза ушла, был и в нашей судьбе поворотным. Я решила, что наибольшую пользу могу принести, если буду что-нибудь делать для фронта на своей безотказной машине».

В Осташкове в 42-м году сформировалось небольшое подразделение для ремонта солдатской одежды. Швея Запутряева Зоя сразу в него попросилась.

Когда говорят о войне, в первую очередь справедливо вспоминают тех, кто лежал на переднем крае в окопах, кто поднимался в атаку, ходил в разведку, – вспоминают пехоту, танкистов, саперов, пилотов, связистов, вспоминают ударную силу войны. И мало кому известны шедшие следом за боевыми порядками нестроевые силы. Шофер, фельдшер, сапожник, пекарь, прачка, швея, оружейник. Все это люди, без чьей заботы «передовая» держаться бы не могла. В нестроевые подразделения пули не долетали, но снарядами их накрывало, и бомбы их находили. И непролазная грязь военных дорог им знакома. И весь кочевой быт войны люди, нередко немолодые уже, вынесли. Были в этих подразделениях и женщины.

Представьте себе отряд из пятнадцати конных повозок, идущий следом за фронтом. На повозках поклажа донельзя прозаическая: корыта, стиральные доски, утюги, мыло, иголки и нитки. На передней «штабной повозке» главная ценность – маленький сейф с печатью и документами части, два автомата и вот эта машинка «Singer».

Заботой отряда была одежда солдат. Ее стирали, чинили, гладили. «Располагались в какой-нибудь деревеньке у речки. Кипятили и промывали одежду в проточной воде (а зимой-то она ледяная!), сушили летом на солнце, зимою жарко топили крестьянские печи. Моя забота была чинить. Целыми днями не разгибалась. Так и жили. Часть продвигалась – и мы сейчас же свой скарб на подводу. Вот так на лошадке дошли изпод Курска до Дрездена».

Память у Зои Александровны сохранилась прекрасно. Помнит имена своих сослуживцев. «Как не помнить – почти все из Осташкова!». Помнит деревни и речки, где делали остановки на Украине, в Молдавии, Румынии, Чехословакии, Австрии.

В Дрездене война для банно-прачечного отряда не кончилась. «Погрузили нас в эшелон, и двинулись мы на восток. И опять шли за фронтом. В пустыне Гоби хлебнули горя от недостатка воды. Но, слава богу, там все кончилось скоро. И опять эшелон. Теперь уж домой. Развинтила машину, аккуратно все переложила ветошью. Сказала спасибо мысленно людям, сделавшим этот станок для шитья надежным и некапризным. Как подумаю, сколько я с этой машиной проехала, – голова кружится. А ведь ни разу нe поломалась, меняла только иголки».

И еще тридцать лет после войны работали вместе швея и машина. «Я первая подносилась – глаза изменять стали. В последний раз сшила сотню этих вот тапочек для музея, чтобы полы обувкой не портили, и сказала: все, хватит. Попросили машину сюда – отдала. А теперь и сама вот смотрителем при музее».

Сделать снимок – машину мы вынесли в главную светлую залу музея. А потом поставили снова на место, к площадке, где лежат пулемет, каски, патронные ленты и бомба. Зоя Александровна заправила под каретку машины солдатскую гимнастерку, прошила одну строчку, с улыбкою поднялась: «В полном порядке. Садись и работай. Нам бы, людям, такую надежность».

1978 г.