Война и миф. Расширенное и дополненное издание

Израильская половина – это множество комнат, соединенных дверями. Желающий попасть в сектор Газа переходил из одной в другую, в каждой отвечал на вопросы, которые задавал ему голос из репродуктора, и ждал, пока откроется дверь в следующую комнату.

В палестинской части все было проще. Это был очень длинный коридор, в конце которого сидел улыбчивый палестинец с усами Саддама Хусейна. Нечастого гостя он провожал словами: «Добро пожаловать в Газу, брат!» Сразу за блокпостом начинался разрушенный Бейт-Ханун.

Попасть на Западный берег было намного проще. Туда иностранец мог проехать без каких-либо специальных разрешений, израильтянам же это было строжайше запрещено.

Из Иерусалима в Рамаллу можно было доехать на такси. Правда, короткий путь перекрыт – на шоссе сооружали блокпост. Приходилось ехать в объезд. Дорога была совершенно разбитая.

– Очень смешная ситуация. Дорогу никто не чинит, – рассказала Констанца фон Гелен, работающая в Рамалле сотрудница немецкой неправительственной организации Фонд Конрада Аденауэра. – Вроде бы деньги обещала выделить ООН. Но их не дают, потому что дорога ведет к блокпосту, а ООН не признает эти блокпосты. Там считают, что выделить деньги – значит узаконить блокпосты. Израиль денег не дает, потому что дорога вроде как проходит по территории, которую контролирует Палестинская автономия. А у самих палестинцев нет денег.

Рамалла выглядела довольно необычно. Здесь уже давно не проводилось крупных военных операций, поэтому никаких разрушений нет. Город смотрелся очень благополучным и даже богатым. Расклеенные на стенах агитационные листовки с прошлых парламентских выборов уже пообтрепались, и поверх них красовались рекламные плакаты нового супертонкого телефона Motorola.

– Рамалла вообще-то нетипичный город. Самый богатый на палестинских территориях. В Наблусе или Хевроне живет намного больше людей, и они гораздо беднее. Просто здесь строят себе дома палестинцы, работающие за границей, – объяснила Констанца.

Вокруг Мукаты, бывшей резиденции Ясира Арафата, шла стройка. Памятник на могиле бывшего лидера был уже почти готов. «Шахид Ясир Арафат» – гласила надпись на плите.

– Я еще счастливый человек. Представляешь, как мне повезло, – говорит Салех, рабочий, занимающийся ремонтом разрушенной части Мукаты. – У меня нет иерусалимских документов и нет разрешения на въезд в Израиль, как и у большинства. Найти работу здесь почти невозможно. А мне удалось.

На улицах Рамаллы стоит очень много такси. Но обычно никто никуда не едет: таксистов намного больше, чем желающих воспользоваться их услугами.

Ближе к вечеру я отправляюсь назад в Иерусалим. Маршрутка довозит до блокпоста «Атарот» – здесь проходит стена, отделяющая Западный берег от израильской территории. Ее построили несколько лет назад для того, чтобы террористы-смертники не могли проникать с палестинских территорий в Израиль.

Через блокпост нужно было пройти пешком. Пройти через него могли либо жители Восточного Иерусалима, зарегистрированные в городе, но не имеющие израильского гражданства, либо жители Западного берега, получившие специальное разрешение, например нуждающиеся в лечении в Иерусалиме.

У входа скопилась толпа народа. Внутрь пропускали по одному через вращающуюся дверь-турникет. Те, кто прошли, оказывались в отстойнике. Там была такая же вращающаяся дверь и еще большая толпа.

Очередь не двигалась почти полчаса. Затем голос из репродуктора объявил на иврите, что первый терминал (тот, где я стою) закрывается, вместо него будет работать третий. Толпа побежала. Те, кто стоял впереди, оказались последними. Все возмущались.

К решетке первого, неработающего, терминала подошли две израильские девушки-военные. Два молодых араба, очень спешащих в Иерусалим, бегут к ним – уговаривать пропустить их без очереди.

– Ну, детка, пожалуйста. Я угощу тебя кофе. Мне очень нужно, срочно.

Флирт через решетку блокпоста продолжался минут десять. Потом девушки, смеясь, ушли, оставив парней ни с чем.

Тут наконец турникет начал работать. Немолодые палестинки, уставшие ждать, пытались втиснуться в него по двое, чтобы побыстрее пройти. Дверь от этого заедало.

– Проходить по одному! – кричал репродуктор. Тут подошла очередь палестинца с пятилетней дочерью. Она схватила отца за рукав и не захотела проходить через турникет одна. Он втискивается в турникет, и они проходят вдвоем.

– Я же сказал: по одному! – надрывался репродуктор.

– Что это такое! Почему я не могу пройти с ребенком! – прокричал палестинец.

– Вы вечно все ломаете! По одному!

– Если вы не можете организовать нормальную очередь, то не надо нас обвинять!

– Мы же не можем научить вас спокойно стоять в очереди по одному, а не ломиться стадом. Следующий!

Пятилетняя девочка заплакала.

– Вот такая у них демократическая страна, – прошептал мне стоящий рядом старик, – защищать себя, унижая других.

Участники