Война и мир в отдельно взятой школе (роман-буриме)

— Третий способ самый неосуществимый, — сказал Андрей, когда они отсмеялись. — Подкуп. Потому что если первый, в принципе, при сильном желании накосячить, еще туда-сюда, с этим даже отбитые ребята справляются при минимальной подготовке (правда, и результат известен, и он почти на сто процентов — не то, чего бы хотелось), ну и второй вариант тоже вполне бюджетный. А подкуп, знаете, совсем нет смысла обсуждать. Потому что если бы у нас были деньги, чтобы сунуть на лапу тому, кто за это все взялся, то мы бы тупо могли жилье купить всем, чьего отъезда мы бы не хотели, и всё.

Петя зачем-то еще раз покраснел, что не укрылось от Дорохова, потому что он заметил:

— Вот этого вот не нужно, Безнос. Я лучше под забором сдохну. Честное слово.

И, уже к Андрею обращаясь, оторвался от смартфона:

— Что четвертое?

— Чудо, — сказал Лубоцкий.

Безносов и Дорохов промолчали, заметно сочувствуя инфантилизму Лубоцкого.

Лубоцкий попытался расшифровать собственные слова, и чем дальше объяснял, тем больше было в нем уверенности:

— Как мой дядя говорит, в наше время можно не то что взрослых закатать в кутузку по любому поводу и выпустить опять же по любому поводу, но даже группу детского сада в «Кресты» закрыть без объяснения причин. Ну, выйдет несколько тысяч человек, ну, огребут от космонавтов, затем еще выйдут люди, опять огребут, на этом все и кончится. А в нашем случае даже этого не будет, потому что квартиры дают, все вроде бы в порядке, со стороны это выглядит, будто мы с жиру бесимся, что бы мы ни предпринимали. Понимаете? Тут реально нужно что-то абсолютно иррациональное. Чего совершенно не ждешь.

— И как это сделать? — спросил Федя. — К экстрасенсам и гадалкам сходить?

— Нет, это как раз рационально: эти-то ребята вполне себе реалисты и практики, они просто деньги берут за сеансы своеобразной психотерапии. Они, может, и пообещают утешение, но самого утешения не будет, да нам и не утешение нужно, а некий результат. Нам нужно, чтобы человек, который дергает Шергу и других таких же кукол за ниточки, передумал это делать, совсем отказался от своей идеи. И кажется, взрыв водокачки и то, что за кирпичной кладкой ничего не оказалось, кроме какой-то ерунды, — это первое явление того самого чуда.

* * *

Петя никак не выдал себя, не показал Лубоцкому, что сам думает о том же, хотя действительно думал примерно о том же. Он давно уже три раза обшарил отцовскую квартиру в поисках какой-нибудь подсказки, даже перетряхнул конверты с пластинками, пролистал все книги, перебрал архив писем, бегло читая каждое, но в основном там были глупости, подчас остроумные, подчас грубые реплики старых друзей, которые именовали друг друга не иначе как «черти» или «сволочь»: допустим, в описании какой-то научной конференции были слова «собрали там нас, архивистов, палеонтологов и прочую сволочь». Но были и другие письма, с многочисленными предварительными и финальными расшаркиваниями, наполненные латынью, французским, английским, немецким, ссылками на тексты и схемами.

Для писем имелся отдельный каталог. Каталог имелся и для книг и пластинок. В книжном каталоге нашелся отдельный каталог марок, где Петя обнаружил малопонятное описание, как он понял, каждой марки, сопровождаемое вереницей чисел. Все было упорядочено. И только несколько кляссеров не было учтено. В этих альбомах марки были рассованы как попало, будто их складывали второпях. Сначала Петя принял эти кляссеры за своеобразный запас марок на обмен или склад дубликатов, которые не было смысла помещать в причесанные каталогизацией альбомы.

После разговора с Лубоцким Петю осенило, что если где и искать чудо или некую к нему подводку, то лишь в этих безумных альбомах.

Первым делом Безносов оглядел каждую марку с обратной стороны, но там не было ничего, кроме сладковатого клея (да, Петя зачем-то попробовал одну марку на язык), никаких подсказок не имелось и под марками — никто не выдавил никаких букв на податливом картоне кляссеров, у одного из альбомов имелась съемная обложка, но ни под ней, ни в ней не было ничего. Петя подумал было, что бабочка, маяк, панда, жаба, змея, самолет на первой странице одного из кляссеров могут составить какое-то слово, если читать только первые буквы, но тут же понял, что нет, не могут, даже если брать их английские аналоги, не поленился и достал русско-французский и русско-немецкий словари, но все было без толку, постоянно получался у Пети ряд никоим образом нечитаемых согласных.

Буквально в шаге от того, чтобы сдаться, он сел возле камина, готовый бросить в огонь бесполезные, бессмысленные альбомы, наполненные дурацкими мелкими бумажками, каждая из которых как бы щерилась своими мелкими зубчиками по краю.