Война и мир в отдельно взятой школе (роман-буриме)

— …Шергина преувеличивает свое значение, — говорила Лиза, — понятно, что на нас она учится вертеть общественным мнением, повелевать массами. Получается у Ани плохо. Мы видим, что девчонка не лидер. Скорее всего, ее ждет карьера жены олигарха. И когда я подложила ей в рюкзак дохлую крысу…

— Что ты врешь, я сама ее туда положила! — раздался вдруг пронзительный голос.

Все ахнули и вздрогнули.

На пороге стояла Аня. Она вошла с парнем из «Яндекс-еды» и, получается, слышала весь монолог.

— Как — «сама положила»?

— Зачем?

Глаза у Лизы вспыхнули: удалось! Не зря она гипнотизировала дверь: неожиданно увидев Аню, сумела скрыть удивление, повернула свой спич в нужную сторону и вынудила бедняжку проболтаться. Довольная Лиза вонзила свои беличьи зубы в пряник, приняла из рук патимейкера подогретое молоко. Обхватив голову руками, Лубоцкий плюхнулся на пол.

Потрясенный Вася замер в углу над щами. Потихоньку сполз на пол. Аня, конечно, видела его. Как ей объяснить, что он пришел и за себя, и за нее? Послушать, узнать, повлиять… Да и она читала чат группы, никто ее не удалял. Адрес Петечки Дорохов там для всех выложил. Никакой вины! Так думал Василий — и продолжал сползать. Подкатился к боковине дивана, принакрылся рукавом тулупа…

Аня не заметила Васю; оправдываясь, рассказывала, как вошла в группу — «курага курагой», — как снимала видеоролик с молодым артистом своего театра, как…

— Да мы и сами перестарались! — раздались голоса.

— Мы хотели извиниться!

— С бойкотом вышла глупость…

— Ты прости…

Ноги Ани подкосились. Она села на пол. Катарсис, слезы очищения так нужны страдающему человеку. Ее класс, такие разные, такие любимые люди. Все ошибаются. Не зря она пришла. Она наплакала целое море на плечо Лубоцкому, который первым ее обнял. Остальные тоже плюхнулись к ней на пол — неловкие объятия, робкие похлопывания по плечу. «Надо позвать Васю. Он страдает, ради меня не тусуется со всеми…» — промелькнуло в Аниной голове, и… она еще крепче прижалась к сильному плечу Лубоцкого. И конечно, в этот самый момент Вася поднял голову. Их глаза встретились. Так он, оказывается, пришел сюда, к тем, кто еще недавно бойкотировал ее. Он был тут с самого начала! Слезы примирения у Ани мгновенно высохли.

— Здравствуйте, господа, — раздалось вдруг.

Она вошла — и все мужчины встали.

Все, кто тут был. Все-все.

Дивной красоты женщина шагнула от двери. Стена статусных духов тут же отрезала ее от остальных, заставляя не прилипать к ней, а почтительно держаться на расстоянии. Все и держались.

— Аня, доченька, вот ты где!

Да, это была мама Ани Шергиной. Ну ладно, «курага» прочитала переписку группы и явилась, но мама-то тут как и зачем?

Анина мама постучала ноготком по экрану телефона:

— А что вы думаете, ваши родители тоже отслеживают ваши передвижения. И наверняка тоже тайно. Безопасность ребенка для мамочки — самое главненькое.

Она хотела убрать телефон в большую мягкую сумку, висевшую на плече. Сделала шаг вперед, поставила сумку на стол, но та соскользнула на пол. Покатились в разные стороны помада, тушь, винтажное зеркальце…

Дети бросились собирать вещички по гостиной.

Незваная гостья изящно нагнулась, подняла сумку, прижала к себе. С милой улыбкой получив от Толи Абрикосова последнюю потеряшку, сказала:

— Аня, очень торопимся. Попрощайся с друзьями. Всего доброго, ребята!

Повернулась и ушла. Облачко духов ударило по щам, победило и улетело.

— Проветрите свою бобровую хатку — дышать нечем, — презрительно бросила Аня, обожгла взглядом Лизу, с усмешкой глянула на Селезнева и двинулась вслед за мамой.

— А ты говоришь, не умеет повелевать массами! Шергины вертят людьми и обстоятельствами — мы только что это видели.

— Шерга была как Шерга, а теперь она рвет нам мозг! Как это понимать?

— Давайте пока никак не понимать, — на этот раз на стол запрыгнул Дорохов. — Нам требуется перезагрузка!

Да, после катарсиса она нужна была обязательно. Не сговариваясь, все схватили телефоны и бросились прокручивать свои плей-листы. Выбрали музыку самую зверскую, самую переустановочную.

С разрешения Безносова Вася снял со стены сабли, взмахнул ими, вышел в круг. Круг расширился. Никто не хотел остаться без носа или конечностей. Все надеялись, что танец с саблями изгонит его горе. Нынешние жильцы приветствуют строителей прошлого. И благодарят — за толстые стены!

* * *

Мелькала за окном вечерняя Москва. Аня и мама ехали в машине. Аня гнала от себя мысли о Васе. Она не имеет права ни в чем его упрекать, что это за дворовые разборки? Мама тоже удивила. Оказывается, ей до дочери есть дело, раз она отслеживает Анины передвижения. Как странно, что до сих пор, когда речь заходила о маме, Аня больше верила домработницам, чем себе…

— Аня, я бы никогда не стала вмешиваться в твою жизнь, — начала мама, — но когда ты оказалась в этом доме, я очень испугалась.

— А что это за дом?

— Ну…

— Что за дом, мама?

Аня увидела, что они едут не туда. Не к дому — не к их, в смысле, дому. И вопросительно посмотрела на маму.