Война и мир в отдельно взятой школе

Петя успел по-настоящему полюбить квартиру в Колпачном. Он бывал в ней уже много раз, но как бы тщательно ни исследовал каждый угол, его не покидало ощущение, что он тут впервые. Три просторные комнаты вернее было бы назвать залами. Судя по всему, последний жилец (отец ли?) покинул квартиру несколько месяцев назад. Холодильник, если не считать мумии лимона на дверце, был пуст. Комплекты белья аккуратно сложены в шкафах. Кроме двух халатов и почему-то овчинного тулупа, никакой одежды в доме не оказалось. В ванной не водилось ни зубных щеток, ни шампуней. Тем не менее квартира представляла собой настоящий паноптикум, склад различных диковин. Пете быстро наскучило разглядывать бесчисленные альбомы с марками. Он тут и там находил предметы, до этого ускользавшие от его внимания. То склеенную заново китайскую вазу. То слоновий бивень в стеклянном саркофаге (внутри бивня был высечен целый город: рыночная сутолока, сценка суда, кто-то играл в шашки, ловил рыбу). На одной стене висела фотография отца, пожимающего руку мэру Лужкову на фоне нового торгового центра, на другой – икона в серебряной ризе. Над входной дверью, больше напоминавшей резной портал в готический собор, красовались две перекрещенные сабли времен наполеоновских войн. С эфесов свисали сине-бело-красные кисточки, на рукоятках можно было различить букву N в обрамлении лавровых листьев. Наконец, на глаза Пете попалась старинная гравюра, которую он раньше не замечал. На ней была изображена церковь. Внизу вилась надпись: «Церковь Святаго Трофима Ираклионского, 1776». Петя уже было отвлекся на чучело рыбы-шар, но вдруг снова уставился на гравюру. Склонил голову влево, потом вправо, приблизился к изображению, затем отошел подальше. Да, не было никаких сомнений – эта церковь стояла на месте «двенашки». Собственно, она и дала название трем прилегающим к ней переулкам.

«Фигасе! – произнес Петя вслух. – Это же наш Трофимовский!» На гравюре был изображен въезд во двор с высокими воротами. Сейчас от них уцелели только два столба. Двухэтажный домик рядом с церковью прирос еще одним этажом. Пете даже показалось, что коробейник с пышными усищами в углу картинки – точь-в-точь охранник дядя Саша из их школы. В остальном узнать современный Малый Трофимовский было почти невозможно. Петя плохо знал историю «двенашки». Он что-то слышал про церковь, которая стояла на месте будущей школы, но понятия не имел, снесли ли ее большевики или она сама сгорела еще раньше.

Разумеется, прогуглить он ничего не мог – на его «нокии» просто не было интернета. Ни компьютера, ни ноутбуков, ни планшетов в квартире не водилось. От досады он выругался: давно пора собраться и купить новую «трубу»!

Петя еще с полчаса бродил по квартире, изучая каждую мелочь, каждый закуток, но из раза в раз возвращался к гравюре. Порывшись в фонотеке, поставил пластинку The Doors, открыл бар и выпил подряд три рюмки коньяку. Через десять минут Петя в овечьем тулупе кружился по квартире, подпевая Моррисону: I’m a backdoor man. Позвонил Дяде Федору и предложил ему подъехать в Колпачный – осмотреть хату и заодно отведать коньяка («Только колу захвати. Нормальный коньяк без колы не пьют»). Пока друг был в пути, Петя решил исследовать последний в квартире загадочный остров – отцовское бюро. Одну за другой он открывал полки и извлекал их содержимое. Стопки старых фотографий. Какой-то младенец, насупившись, хмуро смотрит в объектив. Потом мальчик с выбритой макушкой и длинной челкой верхом на деревянном конике. На следующем снимке уже можно было угадать и додумать будущие черты отца. Вот маленький Кирилл Владимирович на общей школьной фотографии (причем поначалу Петя принял за него совсем другого парня и даже чокнулся с ним рюмкой). А тут отец в армии, в пилотке набекрень, расхлябанно облокотился о корпус танка. А здесь он с лопатой, в косынке, завязанной на голове узелками, стоит по пояс в яме. Что-то копает. Фотография старинного кувшина, монеты, черепа. Затем начались засвеченные поляроидные снимки из девяностых. Вот отец в казино, вот ест с кем-то шашлыки. Какие-то девицы липнут к нему в ночном клубе: лица у всех очень радостные, но глаза закрыты от вспышки.

Петя выдвинул другую полку. Там в больших конвертах были сложены какие-то записки, письма, награды за первые места в исторических олимпиадах и грамоты за участие в археологических экспедициях. «Кирюша, узнаю, что ты целовался с Ежовой, – отрежу сам знаешь что!» «Кира, отче купил в Венгрии двойник Джизас Крайст Суперстар, заинтересован?» На другом клочке нервным почерком было нацарапано: «Ставь на пики, Кира, не тупи! 150 косарей». Петя перерыл весь стол: вымпелы, медали, аттестаты и дипломы. Наконец добрался до блокнотов отца. Выбрал записную книжку за последний год. Открыл на странице, заложенной тесемкой, и обомлел: наискосок крупными, несколько раз обведенными буквами было написано: «Позвонить Паше Шергину!!!» Запись была дважды подчеркнута.