Война и мир в твиттере

Я не знал, что сказать, да и стоило ли вообще говорить? Воздух в комнате был такой тяжелый, словно время остановилось. Я осторожно взглянул на папу, но он даже не смотрел не меня. Он стоял, прислонившись к кухонной столешнице, и хмуро смотрел на свои руки.

– Пап?

Он моргнул и посмотрел на меня. Я ждал от него наказания или лекции на тему дисциплины. Но он казался таким рассеянным, что его замечание оказалось более чем запоздалым.

– Тебе не следовало приводить ее сюда на свидание без присмотра.

– Это не…

Что ж. Это и было свидание. Но мама, вообще-то, знала, что мы здесь. Да и технически бабушка была дома.

Однако папа уже вышел из кухни, направляясь в спальню. Он даже не ждал моих извинений. И он определенно не хотел отвечать на дюжину вопросов, которые вертелись у меня на языке.

– Мне жаль, – сказал я, потому что мне действительно было жаль и потому что я хотел, чтобы он остановился на секунду, чтобы я успел сообразить, что спросить у него и как это сделать.

Папа просто кивнул.

Вот и все. Я избежал наказания за… что ж, я даже не знал, за что должен был быть наказан. Я все еще пытался сложить воедино папино Ронни, то, как мама Пеппер смерила взглядом макарун, и то, как они посмотрели друг на друга, прежде чем Пеппер с мамой ретировались, – все эти мысли метались в моей голове, как шарик для пинбола в автомате.

И затем в соседней комнате раздался грохот, и мы с папой застыли. Все посторонние мысли покинули наши головы, когда мы поняли, что звук донесся из комнаты бабушки Белли.

Пеппер

Примерно через восемнадцать часов после моего поцелуя с Джеком Кэмпбеллом – моего поцелуя с Джеком Кэмпбеллом – я сидела за карточным столом в компании Пуджи прямо напротив входа в школу рядом с целой армией нашей выпечки и переосмысляла произошедшее до такой степени, что это уже больше напоминало не поцелуй, а расследование ФБР.

Пуджа, однако, проблемы в этом не видела.

– Ты нравишься ему. Он нравится тебе, – сказала она. – Если честно, это уже ни для кого не новость. Даже дети из «Твиттера» осознали это раньше вас.

– Но вчера…

– Поговори с ним.

– Я пыталась. – Было унизительно признаваться в этом, но если я хотела получить совет от Пуджи, надо было рассказать ей правду. – Он не ответил на мои сообщения.

Джек буквально превратился в привидение. Он мистическим образом не появился на классном часе. Я знала, что он сегодня в школе, лишь потому, что видела его в столовой в обед, но он сидел в противоположном конце и слинял на свой урок раньше, чем я успела до него добраться. И сейчас он отсутствовал и на нашей распродаже выпечки – единственной причиной, по которой мы вообще были здесь, был Итан, решивший вспомнить о своих обязанностях капитана команды по прыжкам в воду и притащивший утром всю выпечку в школу.

Он сейчас наверняка целуется со Стивеном под лестницей возле спортзала, пока мы все сбагриваем, но он хотя бы пытался.

– Ладно, вечно прятаться он не сможет. Так что, думаю, ответ ты получишь скоро. – Пуджа откинулась на стуле и закинула ноги на соседний стул, за которым должен был сидеть Джек. – Может, он неловко себя чувствует из-за ситуации с твоей мамой.

– Да, возможно. – Я тряхнула головой. – Его отец назвал ее Ронни. Даже мой папа никогда ее так не называл. Максимум Ви, но Ронни – никогда.

– Это, должна признаться, интригует. И если они решат ударить по «Тамблеру», я первая начну строить теорию заговора, потому что мне кажется, ваши родители являются частью какой-то странной фастфудовой секты, – сказала Пуджа, отправив кусочек кекса с арахисовым маслом и желе в рот. В ее защиту могу сказать, что она за него заплатила. – Но твоя мама не может тебе запретить видеться с Джеком. Он, конечно, дурачок, но делинквентом его не назовешь. Поцелуй был хорош, да?

– Ну, я не могу сказать, что он был не хорош. – Я пожала плечами, стараясь говорить о таких вещах как можно естественнее, хотя мое сердце и начало биться чаще, а ладони, лежащие на коробке с выручкой, вспотели. Это был мой первый поцелуй, один из тех ключевых моментов в жизни, о которых я не задумывалась, пока это просто не произошло. Но затем все поменялось так быстро, что у меня все еще звенит в ушах от произнесенного Джеком «постой» и от маминых нотаций, которые я выслушала по дороге домой.

Но несмотря на мамины лекции и на тот факт, что я наказана, а мама вполне может быть частью фасфудовой мафии, в которую также входит отец Джека, это было до абсурда великолепно.

По крайней мере, до того момента, пока Джек внезапно все не разрушил.

Это был не просто поцелуй. Я знаю, что мне должно было быть стыдно перед мамой за то, что я врала ей, подрывала ее доверие, и мне правда было стыдно. Настолько, что я почти проболталась обо всем Пейдж, когда мы разговаривали с ней по телефону, словно мне стало бы легче, если бы она выслушала меня и приняла мою сторону. Но, кроме чувства вины, я испытывала ужас и трепет от чего-то настолько простого, как сесть на шестой поезд и за двадцать минут доехать до центра города.