Война или мир (СИ)

-Так не о том разговор, мы ж понимаем! А вот если котят от него?

И притаскивают полдюжины кошек - разной окраски, стати и пушистости, из Севастополя до Полярного везли! На любой вкус, какую выберет - или хоть всех сразу?

-Чистые все - три месяца мы их к котам не подпускали! И после не дадим, пока не окотятся. Чтоб потомство от вашего героя, без сомнений!

И кто додумался, выпустить к Партизану всех шестерых изголодавшихся по мужикам дам, одновременно? Считалось, что наш кавалер осмотрит, и выберет, как на конкурсе красоты, которая самая-самая... и такой мяв, и шерсть клочьями, насилу швабрами разогнали по углам, кто сказал, что кошки не дерутся, а лишь коты? Но после все ж не оплошал наш хвостатый герой - пришло письмо от севастопольцев, что целых два десятка котят родилось, и в талисманы оставить, и хорошим людям раздать, котяра наш во флотских кругах известен, так что потомство "того самого" - вот будут хозяева хвалиться, как в нашем времени победителями каких-то кошачьих конкурсов! У черноморцев даже на эмблеме кот мордой на нашего Партизана похож!

Кстати, потопленный американский авианосец был. Под норвежским флагом, тип "Индепенденс" - который пиндосы норвежцам продали и через Атлантику перегоняли. Вместе с крейсером, тип "Бруклин", вот юмор, тот самый, который в нашей истории стал аргентинским "Бельграно", и восемью эсминцами. Но на борту были лишь перегоночные команды, технику еще не освоившие толком, так что полностью боеспособной эскадру назвать нельзя. И рассказывал мне после Золотарев, как я с ним повстречался в Москве - задача была практически полигонной, в открытом океане, при свободе маневра, да еще с шестибалльным волнением наверху, когда кораблям уже оружие применять затруднительно, и даже полный ход не развить, а лодке все пофиг. Стрельба по сидячим уткам, плюс десять единиц на официальном счету. И почти четыре тысячи утонувших норвежцев и американцев (были там какие-то их представители и спецы), которых никто не спасал - с плотиков после сняли полторы сотни человек.

"Асгарду" в нашей зоне пришлось худо. Мы люди гуманные - честно предложили, самим явиться и повиниться, и на ком крови нет, тому наказания не будет. Правда, при допросе оказывалось, что для того раскаяние должно быть искренним - а за искренность считалось, сдашь ты еще кого-то или нет? И кто повиниться не успел, а уличен - мы не виноватые, предупреждали - двадцать пять лет на стройках народного хозяйства, или высшая, если виновен в конкретных делах. Жестоко - так немецкие камрады из "эдельвейса" пойманных "асгардовцев" тут же ставили к стенке, невзирая на возраст и пол (женщины тоже бывали, или активными, или сообщницами, кто знали о деятельности мужей или братьев, и не донесли). Ну а мы были "добрым полицаем", нам же этой землей еще владеть!

Пономаренко уважаю - дал нам три дня отдыха. Прямо как новобрачным. Насколько это было возможно - с четырьмя детьми, и нашими двумя, и Лазаревыми, и еще у Марь Степановны один. Спасибо этой доброй женщине - когда нам надо было уединиться, мы убегали в нашу квартиру, этажом выше - а весь "детский сад" обитал у Лазаревых.

После был Ленинград. "Дело Чуковской" которым Пантелеймон Кондратьич озадачил мою жену. Ну а я был в обеспечении и охране - "надеюсь, от вас она не убежит, как от наших товарищей, прогуляться решила, а майору Прохорову взыскание" (прим.авт - см. Алеет восход).

-Заодно отдохнете, товарищ Смоленцев. Погуляете по Ленинграду с женой.

Ну да, это лишь в фильме "Подвиг разведчика" можно, только с прежнего задания, домой в дверь, жену обнял, как уже машина ждет, к новому делу! Нет, если уж совсем припрет, бывало и так - но в постоянном режиме, резко возрастает опасность, что накосячишь, и себя погубишь, и дело провалишь! Так что отдых необходим - или хотя бы заведомо "курортное" задание, которое можно "на автопилоте" пройти.

-Так что там с этой Чуковской? Враги-бандеровцы ожидаются - а то ведь в Киев тогда тоже летели "отдохнуть"?

Анна Ахматова. Из неопубликованного дневника.

Анна Лазарева сдержала свое слово - устроив мне "творческую командировку" на север. Я согласилась, не в последнюю очередь оттого, что еще в военные годы в обиход вошло большое количество стихов и песен, сочиненных "моряками Северного Флота", некоторые из этих творений можно было назвать талантливыми. Также, наведя справки у знакомых, я узнала, что именно там и в то время началась карьера Лазаревой - не только супруги одного из адмиралов, но и самостоятельной фигуры в советской властной верхушке. Мое любопытство было разбужено, тем более что иные из стихов производили впечатление написанными женщиной - однако сама Лазарева в беседе со мной свое авторство категорически отрицала.