Война или мир

Пока что, после отъезда Анны, у меня остались заботы Дома итальянской моды, этим летом переименованного в «РИМ» – Русско-итальянская мода. И раз в две недели, иногда чаще, радиопередачи, где я рассказываю соотечественникам о том, как живет Советский Союз. И мне приходят письма из Италии, на которые надо отвечать! Например, от того молодого человека, который мою шляпку ловил на площади Сан-Марко – и которому мой рыцарь тогда же посоветовал писателем стать! И послушался, сочинил Джанни Родари свою первую книгу сказок – и тоже про мальчика-луковку Чиполлино, жалко, что не могу я прочесть и сравнить с той, что в иной истории была написана; мой муж вернется, обязательно его попрошу рассказать.

Тезисы моих выступлений мне дает референт Пономаренко. Но такой у меня характер – иногда не сдержусь от того, чтобы не сымпровизировать. Как я когда-то дона Кало, сицилийского мафиозного «короля», назвала «дон Дерьмо», и чем это кончилось[39]. А теперь – о, мадонна, прости меня за несдержанный язык – даже Пономаренко после лишь усмехнулся одобрительно по поводу того, что я сказала:

– А кто он такой, король Хокон какой-то там номер? Правитель половины своего королевства, да и то по указке из Вашингтона или Лондона? Правит наполовину и правит половиной – ну значит, полукороль! Или полкороля.

Не знала, что в Риме это в газеты попадет. А оттуда уже – по всей Европе! И как клеймо на короля – вот даже жалко было бы его, если б он такой злобой не исходил к нашей стране. О, мадонна, я уже про русских, советских, «наши» говорю не задумываясь – ну значит, стала русской итальянкой!

И вот вызвал меня Пономаренко, машину прислал. И поручением озадачил. «Вот материалы, ознакомься и доложи. Сначала досье на интересующий объект и предварительные наброски, как даже такую тварь на благое дело использовать – какие твои предложения и дополнения?»

С Лазаревой работая, я хорошо успела русский порядок изучить. Дело это пусть и не слишком сложное – но первое мое самостоятельное, оценивать будут, как справлюсь! Ну что ж…

Итак, Лидия Чуковская – с которой я уже имела сомнительную честь быть знакомой. Истеричка, не слишком умная, но с большими амбициями. Я подумала, что бы Анна сказала на моем месте – и заговорила ну совсем как она!

– Пантелеймон Кондратьевич! Мое мнение, она для тонких игр абсолютно не годится – неуравновешенна, упряма, эмоции разум застилают. Ее надо сразу ошеломить, как мешком по голове – такой информацией, с которой ей просто жить нельзя, в себе храня! Тогда она на цель пойдет, как торпеда – и себя не пожалеет. Чтобы нашу «дезу» до американцев донести – абсолютно уверенная, что так надо. Способ же, как эту дуру зарядить – от характера информации зависит.

Еще несколько листков машинописного текста, с грифом секретности в верхнем углу. Я прочла – и даже мне стало страшно, как вообразила, что такое возможно! Знаю, что в конце века будет литература такая, «фантастика с ужасами», «черный триллер», «антиутопия» – и кто ж у нас эти кошмары читает, неужели и они для «инквизиции» представляют интерес?

– Пантелеймон Кондратьевич, ну тогда вариант самый простой. Чуковская сейчас в госпитале трудоустроена – а можно сделать ее перевод в сумасшедший дом или нервную клинику, ну где расстройства психики лечат? И там она поговорит с тем или с той – наверное, все же женское отделение правдоподобнее, – которая стала отработанным человеческим материалом? Кому терять уже абсолютно нечего – и любой свежий случайный человек, помимо надзирателя, это окно в большой мир, способ выговориться и рассказать.

– Разумно! – кивнул Пономаренко. – И безопасно: бред сумасшедшей к делу не подшить. В то же время совсем игнорировать даже такую оперативную информацию американцы не смогут. А бедную Лидочку тебе не жалко?

Я пожала плечами. Эту женщину, уже показавшую себя как враг моей стране (да, моей – тут ведь моим детям жить!), а значит, и мне лично – никто не будет арестовывать, бить, пытать. Она всего лишь выслушает одну историю – ну а как она сама после будет реагировать, мы не отвечаем! Хотя если она поверит всерьез – то имеет все шансы, с ее-то манией преследования и гипертрофированным влечением к свободе, закончить жизнь в той же психлечебнице.

– Хорошо. Кого предлагаешь на главную роль?

Раньше – с охотой бы вызвалась сама. Сейчас же, во-первых, Чуковская меня уже видела и знает как врага, а во-вторых… Мой муж рассказывал, что в его время наука установила, что дети, даже не рожденные еще, уже чувствуют, что вокруг творится, доброе или злое, и формируются соответственно. А у меня хоть пока неполных четыре месяца срок и внешне незаметно, ну почти – ну а если на ребенка атмосфера сумасшедшего дома подействует, нет, не хочу! А ведь там не на день-другой в роль вживаться придется!

– Тогда подбери кого-нибудь из твоих «актрис». И мне кандидатуру на утверждение. Уж постарайся, чтоб не подвела – хотя бы ради гуманности к Чуковской. Ведь если она игру раскусит – ее изолировать придется. Лет на десять, без права переписки.