Война иными средствами

В ситуации с «редкоземельным эмбарго» Китай добился гораздо большего, умело используя геоэкономические инструменты принуждения, чем мог бы добиться посредством иных методов. Так, Пекин успешно обозначил свое категорическое несогласие с территориальными претензиями Японии (но не до такой степени, чтобы заставить Токио обратиться за подмогой к союзникам-американцам), освободил капитана китайского траулера (устранив одну из причин кризиса 2010 года), а также вынудил японские компании перенести редкоземельный бизнес на свою территорию[507]. Возможно, важнее всего то, что эти геоэкономические действия дали понять миру: Пекин уже не боится нападать на союзников США. По мнению ряда аналитиков, «редкоземельное эмбарго» было нацелено не столько на Японию, сколько на США. «Данные свидетельствуют, что Япония ждала и была готова к возможным рискам такого эмбарго, – отмечает Юн Чжан, доцент кафедры международных отношений Национального университета Ниигата[508]. – Напротив, США, в особенности оборонный сектор американской промышленности, ничего подобного не ждали, а потому пали жертвой коллапса на протяжении практически всей цепочки поставок редкоземельных элементов»[509].

Через два года, когда правительство Японии просто-напросто выкупило часть спорных островов Сенкаку/Дяоюйдао (по уверениям японских чиновников, ради того, чтобы помешать консервативному губернатору скупить острова целиком), массовые беспорядки привели к вынужденному закрытию японских предприятий на территории Китая; только японские автопроизводители потеряли свыше 250 миллионов долларов[510]. Непрерывная и агрессивная антияпонская пропаганда в СМИ обернулась тем, что почти две трети населения Китая добровольно бойкотировали японские товары, и эта ситуация усугубила опасения Японии по поводу экономической рецессии[511]. Китай находится в уникальном положении, поскольку он может использовать конкретные геоэкономические рычаги способами, недоступными другим странам. После конфликта из-за островов Сенкаку/Дяоюйдао японский экспорт в Китай упал на 14 процентов в октябре 2012 года, если сравнивать с предыдущим годом. Как следствие, двусторонний торговый дефицит составил около 7 миллиардов долларов, а общий объем экспорта Японии сократился на 10,3 процента в годовом исчислении[512]. Японские автопроизводители вновь приняли удар на себя, причем сильнее всех пострадала «Тойота» (на 48,9 процента по сравнению с 2010 годом)[513]. Под звуки фанфар китайские власти взялись за другие экономические «кнуты», в том числе сократили сырьевые потоки в Японии (число разрешений на добычу редкоземельных металлов упало на 41 %)[514].

Продолжающийся территориальный спор и посещение премьер-министром Японии Синдзо Абэ храма Ясукуни в декабре 2013 года лишь усилили геоэкономическое давление Пекина. Китайские потребители с их бойкотами обеспечили значительное падение объемов двусторонней торговли в первом полугодии 2013 года (первое за четыре года). А вот китайские производители постепенно и в массовом порядке перешли на сотрудничество с новыми поставщиками, вместо японцев привлекая южнокорейские компании; тем самым стало понятно, какова будет для Токио цена текущего геополитического поведения[515].

Денежно-кредитная политика Китая в отношении Японии оставалась относительно стабильной даже на фоне территориальных споров и других геополитических разногласий. Но налицо признаки, скажем так, ужесточения риторики. В 2012 году, снова вследствие выкупа японцами части островов Дяоюйдао/Сенкаку, редакционная статья в газете «Чайна дэйли» (за подписью видного торгового специалиста Цзин Байсуна) призвала Китай воспользоваться статусом крупнейшего кредитора Японии (230 миллиардов долларов в облигациях), «наложить санкции на Японию наиболее эффективным образом» и поставить Токио на грань финансового кризиса[516].

Цзин также намекнул, что Китаю следует сделать то, чего пока не делала ни одна другая страна – использовать соответствующий пункт устава ВТО для введения экономических санкций против Японии[517]. Что ж, санкции введены все-таки не были, но акции японских компаний рухнули на биржах Гонконга и Шанхая, и особенно досталось автопроизводителям и фирмам по производству бытовой техники[518]. Пекин удостоверился, что инвестиции в Японию снизились в целом, и обвинил некие «барьеры» в общем падении на 9,1 % в годовом исчислении[519].

Вдобавок Китай активно применяет кибернетические инструменты для ослабления решимости Японии стоять на своем в территориальном споре. Вскоре после кибератаки на японский парламент летом 2011 года китайские хакеры атаковали японские коммерческие фирмы, выкрав информацию, имеющую отношение к военной технике (боевые самолеты, вертолеты, подводные лодки и эсминцы), а также к конструкции АЭС и к стандартам безопасности «Мицубиси хэви индастриз»[520]. Хотя Япония достоверно установила «китайский след» в обоих нападениях, Пекин отрицает свою причастность.