Война Ириса и Розы. Расплата за преданность

– Очень печально, господин граф. Ваша жена так молода… И вдруг прерывание беременности. На столь раннем сроке. Абсолютно непредвиденный исход. Для которого не было, казалось, никаких причин.

– Вы уверены, что причин не было? – уточнил граф, еще внимательнее глядя на врача.

Господин Норбер на минуту задумался, потирая подбородок.

– На самом деле, это странно. – произнес он с некоторым сомнением. – Не могу сказать наверняка, но кажется, будто плод был отравлен токсинами, выделяемыми некоторыми лекарственными травами, если их заварить определенным образом. Например, такой эффект имеет отвар чабреца и душицы. Их часто применяют в лечебных целях. Но любое лекарство может стать ядом, если неверно использовать его. Возможно, это простая случайность. Или же… – он сделал паузу. – Вы не могли бы подозревать кого-то в дурном умысле? Возможно, неверная прислуга.

Реджис заметно помрачнел, точно черная туча опустилась на его лицо.

– Я проведу расследование по этому делу. – ответил он. – Скажите, это было очень опасно для нее?

– На сегодня все обошлось. – успокоил его врач. – Ваша жена совершенно здорова. Вот только ее душевное состояние оставляет желать лучшего. Но тут я бессилен. Должно пройти какое-то время, чтобы неприятный случай забылся.

Реджис кивнул, соглашаясь его словами.

– Спасибо вам. Мы сделаем все возможное.

Господин Норбер ободряюще взглянул на него.

– Не отчаивайтесь, граф. У вас непременно будут еще дети.

Реджис еще раз поблагодарил его за помощь. Затем слуги проводили его двери, а граф направился в обратном направлении к спальне Ижени и наконец осмелился войти туда, чувствуя при этом как холодеют ладони и колотится от беспокойства сердце. Такого странного чувства с ним прежде не случалось. Но, когда он посмотрел на Ижени, ему показалось, что оно усиливается, и холодеют теперь не только ладони, но и все тело. Она сидела на постели в чистой рубашке, накрывшись одеялом, откуда выглядывали только ее худенькие плечи. Ее волосы были немного встрепаны после того как служанка поспешно вытащила из них все ленты и шпильки. Лицо ее было таким несчастным и таким далеким от всего мира, что при виде него сердце больно сжималось и вовсе переставало биться. Реджис подошел и сел рядом на постели, глядя на нее с сочувствием. Ее глаза даже не были грустными. Они лишь смотрели в одну точку, выражая единственное желание хозяйки – исчезнуть, раствориться, не чувствовать ничего. Реджис не знал, что делать и просто взял ее руку. Ижени вдруг пошевелилась, повернув к нему голову. Теперь эти бездонные глаза как два зеленых хризолита смотрели на него. И почему-то раньше он не замечал, до чего они были красивы. Ижени смотрела на него вопрошающе. Потом вдохнула, чтобы сказать. И голос ее слегка зазвенел от слез:

– Это я виновата? – спросила она.

– Нет. Не ты. – с готовностью подтвердил Реджис, при этом сильнее сжал ее ладонь. – Норбер говорит это была случайность. Он сказал, ты совершенно здорова. Ничего подобного не должно было произойти.

– Случайность? А если она повторится снова?

– Не повторится. Никогда не повторится.

– Я так хотела этого ребенка. Я почти уже не надеялась, когда узнала о нем.

Она перестала сдерживаться, и когда глаза ее наполнились слезами, уткнулась носом в его плечо.

– Тише, прошу тебя. Все будет хорошо.

– Не будет.

– Будет, обязательно. Чего ты хочешь? Я все для тебя сделаю. Все, чтобы тебе стало лучше.

– Я хочу моего ребенка. Чтобы он остался жив.

– Прости, я не могу. Но я бы очень хотел, чтобы этого не произошло.

– Ты не будешь любить меня теперь. Потому что я не родила тебе сына, как та женщина с портрета.

– Это не важно. Все не важно. Главное, чтобы ты поправилась. Никакое мое прошлое не имеет отношения к тебе. И никак не должно было тебя коснуться.

– Но касается.

– Я виноват перед тобой.

Он заключил ее объятия. Ижени крепко впилась пальцами в ткань его костюма, точно ей было невыносимо больно. Она не рыдала вслух. Только хлюпала носом время от времени и не могла больше открыть глаз.

В следующие несколько дней она не выходила из комнаты. Реджис отослал письмо королеве, сообщая, что его супруга больна, из-за чего не может прибыть ко двору. Королева пожелала графине де Баккард скорого выздоровления и более не беспокоила ее. Пока Ижени была у себя Реджис не уезжал из дома по делам службы. Генерал де Фотье также отнесся к ситуации с пониманием и особенно не донимал его обязанностями. К тому же при дворе было все спокойно, помощи королю не требовалось. Пролежав несколько дней в постели и отвечая на все вопросы о самочувствии одинаковое «хорошо», Ижени обдумала ситуацию, пришла к выводу, что это самое ужасное разочарование в ее жизни, даже хуже праздника в честь свадьбы, но ничего изменить она не может. Поэтому спустя какое-то время она встала и спустилась к обеду. Реджис казался очень довольным этим. Она никогда не видела, чтобы он так крутился около нее, заботясь о ее удобстве, расспрашивая ее о чем-то, даже улыбаясь ей. Все это выглядело странно, но она еще плохо соображала после пережитого горя и особенно не задумалась над этим.