Война кланов. Охотник 2

– Не бойся, подружки не успеют заскучать!

Рука Иваныча вовремя успевает перехватить метнувшегося Федора. Жмырь хмыкает и отступает, предлагая выбраться наружу. Земля покачивается, когда я вылезаю из машины, приходится схватиться за дверь. Новая волна оцепенения накрывает с головой, окружающие дома прыгают на дорогу, на зеленую траву, на меня…

– Бухнул для смелости? Оно и правильно, под алкоголичкой и умирать легче! – щерится Жмырь. – Пойдем, нас заждались.

Рука отпускает дверь, но шаг остается нетвердым. Воздух насыщается плотностью воды, приходится с усилием проталкивать тело сквозь густеющую стену.

Да что это со мной на самом деле?

Злость на свою неуклюжесть немного проясняет голову, и дальше я прохожусь твердым шагом. Берендеи тоже выходят из машины. Иваныч лезет копаться в багажнике.

– Значит так, сейчас прощаешься с подружками и чешешь за мной. Базар к тебе есть конкретный. Они пусть не рыпаются, – Жмырь кивает на Иваныча с ребятами. – Всё одно нас больше, замнем числом. Пусть прошвырнутся по елочкам, шишек насобирают. Тетка твоя в сознание пришла, хочешь, чтобы жила – не дергайся. Всё понял?

– Да, – хмарь снова вползает в тело, – сейчас вернусь.

– Тетя пришла в себя, я пойду вперед. Как и договаривались, ждете меня у окна! – я пожимаю каждому берендею руку, заглядываю в глаза Иванычу.

– Если что, беги, мы подсобим, – Иваныч скашивает взгляд на сумку с автоматами и арбалетом.

– Не волнуйся, мы рядом! – подмигивает Вячеслав.

Федор же отворачивается к багажнику, словно хочет что-то сказать, но сдерживается. Я иду к больнице, вслед за ухмыляющимся Жмырем. Перед тем, как завернуть за угол, я вижу, что Иваныч вытащил сумку.

– Очкуешь, охотник? Пра-ально делаешь, сейчас тебе все по понятиям разложат, кто ты есть и чем должен дышать! – Жмырь вытаскивает сигареты, чиркает спичка.

– Что вам надо от меня? – мой голос получается каким-то слабым, неуверенным.

– Тебе все обоснуют, имей терпение, терпила! – выпустив дым, Жмырь хохочет над своей тавтологией.

Крайне неприятный тип, после общения с такими хочется помыться. Я молчу, передвигаю тяжеленные ноги.

Да что происходит-то?

Крепко зажмуриваюсь и резко распахиваю глаза, немного рассеивается легкий туман перед глазами. Деревья, дома, машины приобретают более отчетливые очертания, но какой-то голубоватый ореол остается на каждой линии.

На горизонт опрокинули огромное ведро с желто-оранжевой краской – закат вступает в свои права.

– Скоро, скоро, скоро, – бубнит проводник. – Скоро и за Жилу ответишь, и за ребят положенных, и за мою пущенную юшку.

Я молчу, шаг за шагом приближается больница. Напрягаю мышцы, держу их пару секунд в натянутом состоянии и резко выдыхаю, тут же расслабив тело. Слабость слегка спадает, мотаю головой, становится легче.

Режим охотника включен

Да, так действительно легче.

Длинный штырь дверной ручки, отполированный руками многочисленных посетителей до зеркального блеска, скользит по руке, и больница пропускает внутрь. За стеклянной перегородкой регистратуры поднимается полная женщина, раздраженное красное лицо особенно контрастирует с белым халатом.

– Куда вы прёте? Посещение завтра с трех! На сегодня прием окончен! – пронзительный голос, привыкший повелевать скромными бабушками, заполняет широкое фойе.

– Не волнуйся так, Маргариточка! – елейным голосом протягивает Жмырь. – Мы сейчас на полчасика и обратно. К тете паренек приехал, с поезда соскочил и сразу сюда.

– Не положено! – безапелляционно отрезает медсестра.

– На все что не положено, у нас шоколадка наложена! – тут же отвечает Жмырь, доставая из кармана плитку «Аленки», и масляно улыбается. – Маргарит, ты до какого часа работаешь? Может, провожу тебя до дома, да шоколадку с чайком и захаваем. Ну чё ты, красапеточка?

Шоколад тут же скользит под стойку, и, судя по звуку, присоединяется к таким же подаркам.

– Ой, только быстро, а то увидит старшая сестра, тебе вазелином одно место намажет, да и мне достанется, – отвечает медсестра.

Жмырь посылает медсестре воздушный поцелуй и проходит к лестнице. Я иду за ним, мимо коричневых скамеек, мимо большого зеркала, мимо закрытого гардероба.

Выцветшая краска по бокам массивных ступеней, потертые поручни перил, чахлые кустики цветов между этажами – всё это окружение навевает тоску и безысходность. Тапки Жмыря шаркают по ступеням, он всего раз оглянулся посмотреть на мой подъем. На каждом этаже застывают люди, осматривают нас.

Меня…

Уползай, малыш! Уползай!

Пожилые и молодые, женщины и мужчины провожают меня ненавидящими взглядами. Я невольно ежусь от накатывающих волн неприязни – среди стольких врагов быть не приходилось. Жмырь улыбается каждой группе, но они не обращают на него никакого внимания, все смотрят на меня.

Когда мы поднимаемся на четвертый этаж, я вижу в лестничном пролете самую нижнюю группу.

– Только фанфар не хватает! Для полного счастья и обозначения радости, – кривляется Жмырь. – Тебя вряд ли где этак встречали!

– Долго еще? – не хватает сил терпеть наглую ухмылку, так бы и сунул в кривящиеся губы.