Война кончается войной

— Лейтенант Задорожный! — крикнул он, не оборачиваясь. — Прикажи своим солдатам прочесать эту полянку всю по сантиметру. Эти могли что-то важное обронить или выбросить специально, когда поняли, что им каюк. Скажи солдатам, что это возможные диверсанты в нашем тылу, а то, я смотрю, они у тебя расслабились. Потом погрузите тела в свою машину и под охраной за мной в Ровно в Управление НКВД.

Пономарь приехал на опушку леса на велосипеде, когда еще только начало светать. Пока прятал свой транспорт в кустах, чуть не наступил на мирно спящего на расстеленной плащ-палатке Козыря. Судя по пустой бутылке, валявшейся рядом, тот вчера прилично принял на грудь. Пономарь присел на корточки и покатал бутылку в траве. Водка. И на этикетке штамп треста по обслуживанию вагонов-ресторанов станции «Ковель-товарная». «Довоенная», — подумал Пономарь и уселся рядом со спящим, покусывая травинку.

Солнце поднялось над кромкой леса, и сразу же в воздухе запарило. Луч солнца, пробившийся через заросли кустарника, упал на лицо спящего. Тот замычал, завозился, выругался матерно и тут же сел, протирая глаза.

— Пономарь, е-мое. Ты откуда здесь?

— Из города, — равнодушно ответил Пономарь, не выпуская травинку изо рта. — Ворон прислал нас на эту опушку ждать его. Сейчас хлопцы подъедут.

— Я не знал, что ты с нами, — почесался Козырь. — Ну раз Ворон велел, значит, так надо. А ты как умудрился так тихо подойти? У меня слух, знаешь, как у волка.

Пономарь, не поворачиваясь, молча ткнул пальцем за спину, где, едва различимый в кустарнике, стоял велосипед. Козырь поднялся на ноги, с сожалением пнул пустую бутылку, подошел к велосипеду.

— Хороший агрегат, — Козырь потрогал велосипед, покатал его по траве, оценил, что тот совсем не издает скрипа. — Где стянул?

— Там уже нет, — хмыкнул Пономарь. — Лошадь кормить надо, а трамваи сюда не ходят. Ты бы не нарывался, Козырь, а то Ворон со вчерашнего вечера не в духе. Там, я слышу, ручеек неподалеку. Возьми бутылку, сполосни. Пусть Ворон видит, что у тебя вода, а не водяра!

— Это да, — засуетился Козырь, больше обрадовавшись тому, что рядом есть вода. Бутылку бы он все равно забросил в дальние кусты.

— Слышь, Козырь, — окликнул его Пономарь, улегшись на траву и подложив руки под голову. — А Ворон тебя зачем прислал на ночное бдение? Не за тем ли, чтобы ты последил, не будет ли ментовской засады здесь, когда хлопцы с грузом подъедут? Даешь зуб, что ментов поблизости нет?

Козырь насторожился. Пожевал пересохшими губами, толком не зная, что ответить. Пономарь спокойно лежал и смотрел в небо. Травинка в его губах тихо покачивалась. Фраер на пикнике и только. Козырь еще в ту, первую ночь, когда у него ночевал Пономарь, заметил, что нервы у парня железные. Стальные канаты, а не нервы. А про Ворона он напомнил не зря.

— Ты, это… Пономарь, — Козырь подошел вплотную к подельнику. — Ты Ворону не говори. Свои люди, сочтемся. Глядишь, когда и я тебе помогу.

— Козырь, — голос Пономаря стал железным, и травинка в его губах замерла. — А ты меня ни с кем не спутал? Я когда своих закладывал? Ты велик мой видел? Я, пока ты спал, проехал вокруг, посмотрел. Нет тут никого, кроме нас с тобой.

— Ладно. Ты ежели чего, помни, Козырь в должниках ходить не любит.

Машина показалась на проселке через час. Пономарь и Козырь вышли на опушку навстречу черной «эмке». Двое парней, явно блатного вида, выбрались из машины и отошли в сторону, пропуская Ворона. Вор в неизменной фетровой шляпе и хорошем костюме шагнул в траву, осмотрелся, сняв шляпу, вытер лысеющую голову носовым платком.

— Как тут, тихо? — спросил он.

Козырь в замешательстве посмотрел на Пономаря, но тот толкнул его локтем — давай, к тебе вопрос-то.

— Нормально все, Ворон, — заверил Козырь. — Ментов нет, местные не шлялись. Под утро вот Пономарь на велике, как пан, приехал. Он подтвердит.

— Как пан, говоришь, — повторил Ворон с ленцой в голосе и стал обмахиваться шляпой. — Значит, так. Полуторка следом идет, ей сюда ходу — пятнадцать минут. Водила наш человек, он в курсе.

Пономарь удивился, что никто не переспрашивал и не удивлялся. Значит, то, что сейчас должно произойти, — дело привычное. Вот паскуда Ворон. Мог бы и предупредить.

— Вот он, — Ворон ткнул пальцем в одного из приехавших с ним парней, высокого костлявого с большим кадыком, — знает, что снимать и куда нести. Первым делом все за кусты скинете, а потом на место перетащите. Ты, Пономарь, останешься здесь, на дороге. Тебе сегодня на шухере стоять. Волына при себе?

Пономарь нехотя распахнул старенький невзрачный пиджак — за поясом торчали два немецких «Парабеллума». Все посмотрели на его оружие молча. И только Козырь не удержался:

— Зря ты ихние игрушки берешь. К ним и маслин не достать, а если заметут, так еще и «116 пополам»[5] припаяют. А это верная стенка.