Война, которая покончила с миром. Кто и почему развязал Первую мировую

Он был глубоко религиозен и одновременно очарован наукой. Часовня в Хэтфилде уже имелась, а потом к ней добавилась и лаборатория, где хозяин ставил свои эксперименты. Его дочь Гвендолин говорила, что жена маркиза «разделила тот неприятный опыт, который объединяет родню всех химиков-самоучек». Однажды супруг леди Солсбери надышался только что изготовленным хлором и потерял сознание прямо у нее на глазах. Был еще случай, когда в лаборатории произошел сильный взрыв. Маркиз вышел оттуда «весь в крови из глубоких порезов на лице и руках, после чего – с видимым удовлетворением оттого, что химические законы сработали в точности – объяснил охваченной ужасом семье, что он просто экспериментировал с натрием в недостаточно сухой реторте»[47].

Семья испытала некоторое облегчение, когда Солсбери перешел к экспериментам с электричеством, хотя и в этом случае результаты опытов были не всегда удачными[48]. Поместье Хэтфилд было оснащено одной из первых в Англии собственных систем электроснабжения – впрочем, там приключился и первый в стране смертельный удар током, когда один из рабочих прикоснулся к проводу под напряжением. Все началось с того, что семья маркиза и их гости стали ужинать при свете пары ранних дуговых ламп. Вскоре их дополнил ряд более современных изобретений. «Бывали вечера, – вспоминала Гвендолин Сесил, – когда домочадцам приходилось ощупью передвигаться в полумраке, разгоняемом лишь тусклым красноватым свечением, как от угасающего очага… Но бывало и так, что яркий свет таил в себе опасность, и после вспышек миниатюрных молний наступала полная темнота». Когда появились первые телефоны, гостям Хэтфилда приходилось передвигаться с осторожностью, чтобы не споткнуться об один из множества кабелей, тянувшихся по полу. То были примитивные устройства, способные передавать только медленно и четко произнесенные фразы. Гвендолин утверждала, что голос ее отца эхом отдавался по всему дому, когда он с различными интонациями и выражением повторял в трубку: «Тили-бом, тили-бом. Пляшут кошка со щенком. А корова разбежалась – перепрыгнула луну!»[49] Своим импозантным обликом и длинной бородой Солсбери, как многие считали, смахивал на своего современника и известного игрока в крикет Уильяма Гилберта Грейса. Другие сравнивали его с «одной из версий Бога в исполнении Микеланджело»[50]. Солсбери, впрочем, было по большей части все равно, что о нем думают другие. В бытность свою премьер-министром он даже отказался поселиться на Даунинг-стрит. Когда его отец посетовал, что Солсбери женится на девушке ниже по положению и из-за этого общество отвернется от него, тот просто ответил: «Люди, которые отвернутся от меня из-за женитьбы на мисс Олдерсон, – как раз те самые люди, от общества которых я бы и сам с удовольствием избавился»[51].

В конце концов, он был одним из Сесилов, знаменитого в Англии семейства. Один из его самых известных предков, Уильям Сесил, первый лорд Берли, был доверенным советником королевы Елизаветы I в течение большей части ее правления. А сын лорда Берли – Роберт – стал государственным секретарем сначала при ней же, а потом и при ее преемнике, Якове I. В течение веков это семейство накапливало титулы и богатства. Именно Яков I сделал Роберта Сесила графом Солсбери и подарил ему дворец в Хэтфилде. Роберт сразу же снес его и использовал полученный кирпич при сооружении той беспорядочной постройки, что стоит там и по сей день. Король Георг III еще больше возвысил деда будущего премьер-министра – и всего с одним условием[52]: «Теперь, лорд Солсбери, я надеюсь, что вы будете маркизом на английский, а не на французский лад»[53]. Сын этого первого маркиза женился на молодой и очень богатой наследнице и тем дополнительно укрепил семейное состояние.