Война крыш

Гия замер, услышав последовавший затем вопрос:

— Почему вы убили его?.. Вместо того чтобы просто убежать и не трогать его…

— Мы пришли поискать денег. И тут вошел старик. Мы не хотели убивать его. Просто он стал у двери, и у нас не было выхода… Я ничего не помню, только потом в себя пришел. Мне было все равно, взяли мы деньги или нет. Полицейские Ицик и Моше в камере помогли мне понять…

— О'кей… — Следователь на экране продиктовал формулу концовки. Поднялся.

Борька обхватил голову руками.

— Что с тобой?

Борька поднял голову. Пригубил кофе.

По сигналу следователя Джерри выключил телевизор.

Роберт Дов, уже не на экране, а в кабинете, за столом, спросил с усмешкой:

— Что скажешь? Борька правду говорит? Не хотели его убивать?

Гия нахмурился:

— Я этого пацана вообще не знаю.

Гия попал в камеру, которая была в самом конце коридора справа. Камера была угловой…

Гия сразу представил себе, где он находится. Справа за стеной был белоснежный Троицкий собор. Площадь, на которой сидели родственники арестованных. В основном арабки.

Гия перекрестился.

Собор был обычно пуст. В нем можно было бы укрыться, если бы чудом удалось отсюда вырваться. Церковь была из той — другой его жизни. Однажды, когда они шли с Викой, он нашел место, с которого видны были все семь крестов на куполах Троицкого собора и еще восьмой — небольшой, над восточным приделом.

В камере стояли две кровати. На второй лежал пиджак. Его владельца, видимо, увели на допрос. Тут же лежала вырезка из газеты на русском. «Совершенно секретно. Международный ежемесячник». Газета была старой.

«Поезд-призрак»… «Королева крыс»… Внизу с фотографии грустно смотрел Кобзон.

Гия не взял ее в руки. Парни давно объяснили: в тюрьме чужую вещь не берут без спроса.

Сквозь каменные стены звуки снаружи не проникали. Между тем в нескольких метрах, за узкой улочкой Иакова Голдмана, находилась платная стоянка, а по другую сторону автостоянка полиции — миштары.

В белокаменном здании с вывеской «Московский патриархат. Московская духовная миссия в Иерусалиме» в 100 метрах от его камеры размещался Мировой суд по небольшим делам.

Место было связано с Россией.

Все это называлось Русским подворьем в той части города, которая называлась Русским Иерусалимом.

Все это было важно на случай побега…

Когда его вели, он заметил во дворе магазин. Сзади к нему примыкала часовня со странным символом — перечеркнутым овалом с надписью на церковно-славянском: «…ради Сиона и ради Иерусалима не успокоюся…»

«Скорее всего, бежать отсюда невозможно…»

Каменный забор был увит колючей спиралью.

«(Хотя, с другой стороны… Из тюрьмы Ашморет, где когда-то сидел советский шпион Калманович, бежали же двое, прорыв одиннадцатиметровый туннель!..»

В дверях загремел замок.

Двое полицейских ввели напарника.

Худой, с вытянутой головой, небритый уже несколько дней, в шортах на тонких длинных ногах, напарник шагнул в камеру.

— А, гости у нас!

Дверь за ним закрылась.

— Травку пронес? — Он говорил как выходец с Кавказа.

— Нет.

Напарник взглянул внимательно — проверял.

— Ну и дурак! Сейчас бы покайфовали… Сигареты есть?

— Пачка.

— Держи пока.

Он подошел к двери и заорал:

— Рафик! Там я сигареты заказывал купить! — Он орал на русском и на иврите. — Макара? Что случилось?! Что нам тут, подохнуть без курева…

— Говно кури! — крикнули из коридора по-русски. — Суши и разминай!

— Сын б…

Гия достал сигареты:

— Кури.

— Не буду… — Он подошел к двери и долбанул по ней ногой. — Знаешь, какое первое правило израильтянина? — Он обернулся к Гии. — Соблюдать права человека. Второе — непримиримость к нарушениям прав человека. Третье… Ты видел, как они сигналят на дорогах? Машина впереди чуточку только замешкалась — они уже давят кнопку… «Имею право!»

Дверь открылась. Полицейский, не говоря ни слова, бросил на пол пачку самого дешевого курева.

— Дыми.

— Козел…

Напарника звали Илья. Он был из Махачкалы. Ему шили транспортировку наркоты. По делу проходили несколько человек, его первый друг и подельник — араб — сидел в тюрьме Беер-Шевы…

— Тебе что шьют?

— Убийство.

— Убийство?!

— Да.

— Брось. Со мной это не проходит. Ящик пива утащили из паба. Полиция накрыла и посадила… Я их знаю… — Что-то в лице Гии все-таки остановило его. — В самом деле убийство?

— Да.

Гия почувствовал вторую сторону дела, которая отныне поднимала его в глазах тех, кто теперь его окружал.

— Ты один тут?

— С Борькой.

— Рыжий? Дерганый… То смеется, то плачет. Я знаю. Он со мной сидел. Его сегодня утром отправили. Он твой друг? Я и не знал. Нищего, что ли, уделали в Катамонах?!

— Ну!

— Ты — Гия! Ну понятно.

В дверях загремел замок.

— Началось…

Результаты первого допроса Гии Роберт Дов посчитал неплохими.

— Для нас лучше, что он врет… — Дов обернулся к Джерри, тот играл при нем такую же роль, что и хор в греческой драме. — Свидетели тут?

— Да.

— Заводи.

Ленка явилась на допрос вместе с мамашей. На этот раз в ее одежде была перемена: вместо верха был открыт низ. Короткая кофточка заканчивалась на бедрах, ниже начинались колготки.

Роберту Дову показалось, что в самом центре шов разошелся, и он бесцеремонно рассматривал промежность.