Война крыш

Заодно утер нос Юджину Кейту, детективу, переведенному из Центрального отдела Всеизраильского Генерального штаба — Матэ Арцы, супермену с его мотоциклом — 270-«XJ 900s Diversion», на котором запросто доберешь до двухсоткилометровой скорости…

По существу, следствие началось и закончилось записью в пустой квартире, куда Ленка привела своего хавера.

Остальное было лишь делом техники. Игрой в костяшки домино: каждая предыдущая, падая, валила следующую…

— Не поцелуетесь? — Роберт Дов взглянул сначала на Гию, потом на Вику. — А то давайте. Мы с Джерри отвернемся… Давай, Гия. Не стесняйся!

Вика сидела у стены. Напротив, чуть поодаль. Молча, не поднимая глаз. Гия посмотрел на нее и понял: она ни жива ни мертва от страха. Полицейские могли делать с ней что угодно.

Это была другая девка. Готовая на все. Смятая, потухшая. Лишенное чистоты животное.

Роберт Дов, без сомнения, ей объяснил:

— Не хочешь в тюрьму — говори все, о чем спрашиваю. Та твоя жизнь закончена. Когда Гия освободится, у тебя будет самое малое двое детей. Старший уже пойдет в школу. Девушка ты красивая. В девках не засидишься…

Гия и сам никак еще не мог прийти в себя от обрушившихся на него событий. Для начала надо было хотя бы все обдумать.

Следователь учитывал это, потому спешил, волок дальше.

Роберт Дов знал: после нескольких дней тюрьмы, нстреч, разговоров с другими заключенными в кабинет пойдет уже не этот Гия, а другой человек.

За приставной стол сел переводчик. Положил перед собой папку с протоколами.

— Вопрос: знаете ли вы друг друга и какие между вами отношения? Вопрос к тебе, Вика…

Она не поняла.

— Ну, ты знаешь, кто это?

Вика впервые подняла глаза.

— Гия…

— Было ли что-то у вас или нет?

— Ничего.

— Вопрос тебе, Гия; знаешь, кто это?

— Мать видела? — спросил Гия. — Как она там?

— Она тут, во дворе. Сестра тоже… Ленка, Боаз. Все наши…

— Потом поговорите. Вопрос Вике… Есть ли у Гии друг по имени Борис? Где он живет? Видела ли ты их вместе?

— Борька…

— Говори, как ты в протоколе допроса показывала…

— Есть…

— Ты что скажешь, Гия?

— Не знаю. Какой Борис?!

— Балабан! Пойми, Гия, это глупо — врать! Там во дворе твои друзья, мать. Все знают, что он твой друг…

Джерри за столом соединял и разъединял пальцы рук. Ему было скучно.

— Вопрос Вике: что Гия сказал тебе, Вика, про Бориса, когда он уехал на курсы электросварщиков и не позвонил…

Она вздохнула.

— Как ты показала в протоколе допроса?

Вика молчала.

— Может, я сам прочту? — Переводчик достал протокол. — Тут правильно записано? «Гия сказал: „Если Борьку посадят, мне конец“»…

Напарник Гии по камере Илья вел себя беспокойно.

Ему требовалась травка.

Ночью не мог уснуть. Орал. Не переставая просил, чтобы вызвали врача. У него и в самом деле поднялась температура.

— Суки!.. Врача! Умираю!

В соседних камерах тоже начали кричать:

— Помоги! Видишь, человек умирает! — Почти в каждой камере были «русские».

Напротив запели популярную песню: «Черти окрестили меня вором…»

Кто-то из полицейских не выдержал:

— Завтра придет врач в соседнюю камеру. Я скажу ему…

— Дай хотя бы шампунь! Грязь смыть…

Полицейские знали все его приколы. Все же отсыпали у соседей — у кого сколько было — стакан порошка. Илья развел его водой — влил внутрь. Ночью его рвало. До утра не вставал с параши…

Все знали, что его ломает.

Утром караулили врача. Он не должен был пройти мимо их камеры, но Илья все равно боялся его пропустить.

К обеду он совсем отчаялся. Снова кричал не переставая.

Дежурный пообещал надеть на него браслеты, ручные и ножные, если он не прекратит.

Худой, в кипе, заросший рыжеватой щетиной, в мятых шортах до самых худых икр, Илья качался, как маятник, — от двери к кровати.

Врач наконец пришел — смешливый, неудачливый, в белом халате, в кипе. С любопытством взглянул на Гию.

— Рэцах!..

«Убийца…»

Потом занялся напарником. Состояние наркомана он определил сразу. Дал каких-то таблеток.

— На ночь тебе принесут еще…

Уходя, оглянулся на Гию:

— Шалом…

Серьезность совершенного преступления поднимала Гию над другими сидевшими в Русском подворье.

Илья, приняв таблетки, успокоился. Поднял с лежака газету с портретом Иосифа Кобзона.

Они еще не успели поговорить о нем.

— Земляк. Я эту «Совершенно секретно» везде с собой ношу… — Илья ткнул в заголовок. — «Кобзон: „Я знаю имя своего убийцы“

Под коллажем с портретом предполагаемого убийцы, заранее пригорюнившись, и, как оказалось, совершенно напрасно, страдал сам певец.

— Твой нищий мог тоже сказать: «Я знаю имена моих убийц — Гия и Борис». Так?

— Получается.

— И его ты убить бы мог? — Илья показал на портрет.

— Почему нет?

Он, Гия, был рэцах в глазах сидевших! Убийца, обвиненный в совершении одного из 72 убийств этого полугодия…

— Обрадовать тебя не могу, парень…

Напарник, уже побывавший в нескольких тюрьмах, в том числе в тюрьме Дамон, где сидели особо опасные, повидал многое.

— Если твой адвокат ничего не придумает, вам светит пожизненное… Я тут ехал с суда в машине с одним…

Он назвал имя. Гия слышал об этом деле.