Война любви

— Да, какая разница, казах, русский, украинец, — возмущался Нурик. — У любви нет национальности. Национальность есть у ненависти. И вообще, когда-нибудь все нации в мире перемешаются и станут единой человеческой расой, с одной национальностью, с одним языком.

— Предки наши совсем от жизни отстали, — вздохнул Гоша. — Сейчас не те времена, чтобы по нации, по вероисповеданию людей делить. Главное — это человеческие качества. Если ты человек, то какая разница, какой ты национальности.

— А я возьму, и в Африку свалю, — неожиданно брякнул Макс. — Привезу оттуда какую-нибудь папуаску.

Все удивлённо посмотрели на Макса.

— Папуасы живут в Австралии, — сказала Асель.

— Ну, в Австралию махну, — пожал плечами Макс.

— Шутки шутками, — сказал Берик, — но пока мы от родителей зависим, они нам будут диктовать свои условия.

— Дети ничего не должны своим родителям, — веско сказала Юлька. — Дети не просят их рожать. Родители сами их рожают. Для себя.

— Ну, так всё равно, — поморщился Берик. — Они же предъявляют. Мы тебя кормим, одеваем.

— Так родители-то детям должны, — разъясняла Юлька. — Раз родили, так будьте любезны содержать.

— Но они же ещё считают, что должны оберегать нас, — сказал Берик.

— От чего? — возмутился Гоша. — От нас самих? Чтобы мы случайно не нанесли друг другу радости, несовместимой с жизнью?

— Ага, — рассмеялся Берик. — Или не причинили друг другу непоправимого счастья. Вот они и контролируют нас, пока мы от них финансово зависим.

— Да, ладно, — сказал Нурик. — Мы уже сами неплохо зарабатываем. Маке сказал, что скоро на гастроли поедем. В турне по городам. Нарубим бабла. Скинемся, купим вам квартиру.

— Какую квартиру? — улыбнулся Лёха. — Мы будем жить у меня. Мои-то не против. Они Асельку любят.

— Да ладно, пацаны, не перегибайте, — сказала Асель — Мои ещё просто не свыклись с мыслью, что мы уже взрослые. И сами за себя всё решаем. Ничего, потемпературят немного. Остынут.

Лёха посмотрел на неё. Улыбнулся и прижал к себе.

Ещё одно событие произошло в семье Имашевых — Чучундра принесла потомство. Черчилля отсадили в банку. Чучундра долго не вылезала из наполненного писком домика. Потом стала появляться наружу, чтобы подкормиться и снова убежать к своим деткам. Так продолжалось несколько дней, и вскоре из домика стали выползать хомячата. Забавные такие. Розовые.

Как то за ужином, когда речь шла о прибавлении в хомячьем семействе, Имашев, улучив подходящий момент, начал издалека:

— Последний экзамен остался, — сказал он. — Медаль-то золотая будет?

— Куда она денется, — улыбнулась Асель.

— Ну, вот и замечательно, — стал подходить к главному Имашев. — Ты неплохо потрудилась — можно теперь и отдохнуть перед университетом. Где-нибудь в экзотических странах. Вот и Серик с друзьями в круиз по Средиземному морю собирается. Будет, кому компанию составить.

Аселька перестала улыбаться и испытывающе посмотрела отцу прямо в глаза. Перевела взгляд в свою тарелку и тихо сказала:

— Кошка у меня уже есть.

Имашев замолчал.

— Какая ещё кошка, какой круиз, — не поняла Роза Абиевна. — Ей в университет готовиться надо.

Над столом повеяло холодком. Асель молча, встала из-за стола и вышла. Имашев задумчиво мешал ложечкой в чашке.

— Я что-то пропустила? — удивлённо спросила супруга.

Имашев не ответил.

Асель с Лёшей всегда были вместе. Вместе ходили в школу, вместе делали уроки, вместе проводили время после школы. Когда Лёха обнимал Асель, её наполняло то комфортное чувство из детства, когда она пряталась у отца за пазухой. Чувство тепла и безопасности. Она любила находиться в его объятиях. Ощущать нежность и ласку его рук, его губ. В это время она забывала обо всём.

Однажды они с Лёхой чуть не попались. В тот день они с Лёхой готовили у неё дома уроки. Отец был на работе, мама уехала к подруге до вечера. Учебники, конечно же, открыли, но сами зарылись в постель. Ничего такого особенного — просто лёгкий петтинг. Они знали, что впереди целая совместная жизнь и поэтому не торопили события. Но и без ласк и взаимной нежности тоже не могли. И вот, когда разгорячённые их тела отдавались приятной близости, неожиданно хлопнула входная дверь. В прихожей послышалось покашливание отца. Лёха подскочил и на лету подхватил, висящие на спинке стула, джинсы. Он в отчаянии переводил испуганный взгляд со шкафа на балконную дверь.

— Без паники, — прошептала Асель, останавливая его.

Она выскользнула из-под одеяла, надела халат, поправила волосы и вышла из комнаты.

— Там мои кроссовки, — одними губами проговорил ей в след Лёха.

Но дверь за Асель уже закрылась.

— Не подходи ко мне, — жестом остановил Асель отец. — Я где-то грипп подцепил, можешь заразиться. Мне надо отлежаться.

— Не корона, случайно? — забеспокоилась Асель.

— Да нет, — отмахнулся Имашев. — Я тест сделал. Обычный грипп. Но всё равно — никаких контактов.

Он быстро прошёл в свой кабинет и закрыл за собой дверь.

— Матери скажи, чтобы не будила меня, — послышалось из-за двери. — И не заходите в кабинет. Нужные лекарства я купил. Всё. Карантин.