Война мага. Том 2. Миттельшпиль

– А теперь мне пора, – торжественно закончил Салладорец, словно не замечая оставшегося без «подарочка» юношу. Все без исключения его птенцы стояли на коленях, а то и вовсе простёрлись ниц, верно, от избытка восторженных чувств. К последним принадлежал и Фейруз, хотя Фесс сильно подозревал: парнишка сделал это, чтобы ничем не выделяться из толпы. – Мне пора, любезный некромант Неясыть. Жаль, что не привелось встретиться с тобой при других обстоятельствах. Прощай – как я уже говорил, скоро всё это кончится… и ты сам придёшь ко мне, ну или я к тебе – в этом мире всё относительно. И ты прощай, очаровательная драконица, мне жаль тебя и твоих собратьев, но ваша служба кончается. Великая Трансформа для вас может оказаться болезненной, ведь драконья душа – потёмки даже для меня. И вы, храбрые поури, тоже прощайте – не вечно вам оставаться рабами драконов, а в Трансформе вы обретёте великие свободу и счастье.

Салладорец ослепительно улыбнулся, разведя руки в стороны, точно намереваясь обнять всю раскалённую солнцем пустыню. Негромко хлопнул в ладоши – и исчез.

А Фесс едва устоял на ногах, успев прикрыть глаза от ослепительной вспышки. Земля заходила ходуном, словно громадный кит повернулся после долгого сна.

Рыся издала яростное шипение. Конец крыла недвусмысленно указывал на замерших в священном экстазе птенцов, и Фесс едва успел остановить свою чересчур уж решительную дочку.

– Мы не знаем, чем с ними поделился Эвенгар. Мы не знаем, не нарочно ли он оставил своих последышей одних посреди огромной армии поури, слушающихся одного твоего взгляда. Не торопись. Мы не имеем права на ошибку.

– Ошибкой станет бездействие! – сердито отозвалась драконица. – Как ни жаль, но этих придётся убить. Просто, быстро и без мучений. Совсем не в стиле поури.

– Никого убивать не станем. Пока, – жёстко «подумал» для Рыси некромант. – Здесь есть один, который не принял посвящения. Я хочу… поговорить с ним. И, если удастся, с кем-то из остальных. Сравнить… если можно так выразиться.

– Я поняла, пап, – послушно откликнулась Рыся. И тотчас взвилась в воздух, закружилась над песком, над медленно остывающими на жаре телами мёртвых поури; от двух страшилищ, тащивших саркофаг Салладорца, не осталось даже воспоминаний.

Птенцы медленно приходили в себя, очумело оглядываясь, кто-то судорожно ощупывал голову, словно не веря, что обнаружит её на собственных плечах. Фейруз тоже поднялся, не раньше и не позже большинства, и внешне казался таким же – полубезумные выкаченные глаза, шатающаяся нетвёрдая походка, болтающиеся, как у марионетки, руки. Но Фессу хватило одного внимательного взгляда – паренёк притворялся, и достаточно умело. Во всяком случае, ошалевшим от свалившегося на них счастья птенцам было сейчас не до него.

Не обращая никакого внимания ни на некроманта, ни даже на кружащуюся прямо над их головами драконицу, птенцы медленно побрели на север, с каждой минутой сбиваясь всё плотнее, смыкая настоящий строй. Их вновь вела Старшая, похоже, враз забывшая о самом существовании Фесса. Птенцам больше не было до него никакого дела. Они получили приказ своего обожаемого повелителя и пророка и торопились его исполнить.

Фейруз сперва тащился в самой середине толпы, но буквально с первых же шагов мало-помалу начал отставать. И на это никто тоже не обратил внимания – птенцы все как один в молчаливом изумлении таращились на свои руки, разглядывая их так, словно впервые увидев.

На пути птенцов оказались несколько поури, причём карлики отнюдь не собирались уступать дорогу. Низкорослые воители равнодушно провожали птенцов взглядами, но даже не пошевелились, чтобы освободить путь. Старшая несколько мгновений тупо таращилась на обнаружившуюся преграду – именно тупо и именно таращилась, словно и впрямь впервые узнав, что на свете есть и такие создания. Поури глядели ей в лицо, глядели снизу вверх, но никто никогда не смог бы назвать эти взгляды «робкими» или, пуще того, «заискивающими».

Старшая приостановилась, но очень ненадолго. Она ничего не сказала, не потребовала освободить дорогу, она просто взмахнула рукой, точно отгоняя докучливую муху; с пальцев девушки сорвалась серая молния, словно бросающаяся на добычу змея, и поури молча упал. Он не издал ни звука, умерев безмолвно, как и полагалось по канонам храбрости его народа, но некроманта почти согнуло от резкой и неожиданной боли – несчастного карлика не просто убили, удар Старшей разорвал незримое средоточие его жизненной эссенции; Фесс поименовал бы её душой, не будь он убеждён, что у поури таковой не бывает.