Война мага. Том 4: Конец игры

Остров со странным названием Утонувший Краб, по меркам Эвиала, считался немалым: три дня пути с севера на юг, два — с востока на запад. Окружённый сплошным кольцом отвесных скал, выставивших зубы сразу за прибрежными дюнами и неширокой полоской леса. А вот за скалами…

Молодцы, нечего сказать, подумал Игнациус, оглядывая открывшуюся ему картину. Славно потрудились. Со времён моего последнего визита многое изменилось. Великая работа закончена. И уже не один год, как приносит полновесные плоды.

От чародея с трёхтысячелетним опытом нет смысла прятать могущественные магические артефакты или скопленные огромные запасы мощи — они сами позовут его, сами выберут достойного ими распоряжаться. Немногие чародеи доживают до понимания сего несложного правила и оттого столько времени и сил тратят на сокрытие плодов своего труда — напрасные попытки, когда имеешь дело с ним, Игнациусом. Что-то мелкое от него спрятать, конечно, можно, в конце концов, он не всесилен. Но нечто по-настоящему крупное — никогда.

— Кажется, многое проясняется, не так ли, дорогой друг? — невозмутимо осведомился Игнациус у молчаливого и насупленного Динтры.

— Да, мессир, — помедлив, отозвался тот. — Многое проясняется. Не скажу, что всё, но и впрямь многое.

— Тогда командуйте, любезный мой целитель. — Игнациус развёл руками. — Вы стремились сюда. Мы на месте. Что дальше?

— А разве вы не знаете, мессир?

— Я-то? Простите, мой дорогой, но это ваша идея. Вам и решать. Хотя на вашем бы месте я воздержался от любых… необратимых поступков. Слишком хрупок баланс этого места. Если мы ударим, скорлупа Эвиала может не выдержать, скованное и пленённое здесь вырвется на свободу. А это, как вы понимаете, — бедствия, поистине неописуемые, не для одного мира, но для сотни, если не тысячи.

Динтра не ответил, и Игнациуса вдруг кольнуло внезапное беспокойство — целителю полагалось сейчас яриться, размахивать короткими ручками и требовать положить этому конец, положить немедленно и сейчас же, а он лишь молчал да, прищурившись, обозревал им открывшееся.

— Совершенно необязательно лупить по «скорлупе», как выразились вы, мессир, со всей силы кузнечным молотом.

— Динтра, не стоит тягаться со мной в многомудрых отвлечённых фразах, лекции нашим дорогим студиозусам я читаю куда дольше вашего, — раздражённо бросил Игнациус. — Скажите чётко и ясно, что вы от меня хотите? Сжечь это место? Затопить? Устроить извержение вулкана?

— Ну вот, мессир, а говорите — не надо отвлечённых фраз. Всё, вами предложенное, — это ж и есть тот самый молот. И вы это прекрасно понимаете.

— Всё, я умываю руки. — Раздражение Игнациуса сделалось непритворным. Ну, или почти непритворным. — Делайте, что хотите, Динтра. А я посмотрю.

— В таком случае, мессир, позвольте покорнейше просить вас сопроводить меня к во-он тем скалам, примерно в паре лиг от нас к югу. Нет-нет, пойдём пешком, никаких больше перемещений тонкими путями. Здесь нас уже почуют, несмотря на всё ваше искусство и скрытность.

— Вон к тем скалам… — проворчал Игнациус, плотнее запахивая плащ, чтобы поменьше цеплялся за колючки. — Вам, Динтра, разумеется, требуются не скалы, а то маленькое строеньице, что перед ними? И вход, так напоминающий устье катакомб?

— Вы, мессир, сегодня сама проницательность.

Игнациус сдержал гнев. Пусть говорит. Я уже заставил его действовать. Ясно как день — Динтра вполне представляет, с чем мы здесь столкнулись. Или бывал здесь сам… или кто-то ему рассказал. И вот этот кто-то меня чрезвычайно интересует.

Пришлось тащиться, пробираясь сквозь ощетинившуюся острыми шипами чащу, вдоль самых скал. Игнациус не сомневался, что каждое дерево и каждый куст здесь — самые настоящие мастера по втыканию игл в живую добычу: мессир Архимаг постоянно ойкал, шипел и дёргался, то и дело натыкаясь на очень некстати подворачивающиеся ветки.

Ну ничего, вы и за это мне тоже ответите, мысленно посулил он. Когда надобность в вас отпадёт — ох, и устрою ж я тут фейерверк! Пусть даже для единственного зрителя — самого себя.

Понятно, почему Динтра даже не смотрит вправо. И не говорит. Лекаришке, пусть и пошедшему на службу к кому-то очень могущественному, с лежащим там не справиться. Вот и делает вид, что игнорирует — что ему ещё остаётся? И понятно, отчего его заинтересовали те дальние скалы — даже отсюда хорошо видна чёрная дыра входа в подземелье, вблизи, наверное, это покажется и вовсе грандиозным. А он, Игнациус, ощущает и слабые магические вибрации, доносящиеся оттуда, и, похоже, уже знает, с чем это связано. И с чем, и с кем.

А пока что приходится пробираться колючими зарослями, оставляя на шипах обрывки плаща.

* * *

— Утонувший Краб, кирия Клара. — Капитан орков не обернулся, пристально глядя на поднимавшиеся из воды скалы. Воды вокруг проклятого острова были пустынны, «длинные» не встретили ни единой чёрно-зелёной галеры. Исчезли, однако, и морские птицы, на побережье даже не оказалось чаек.