#война#мир#секс

По спине и рукам побежали мурашки, и ум замолчал. И вдруг я увидела, как Ваня невероятно похудел за эти дни, увидела тёмные круги под глазами. Я обнаружила в их блеске страх, что я уйду. И решимость допеть испорченную песню до конца. И побелевшие костяшки пальцев. А ещё желание порадовать меня и сказать то, что я так хотела услышать. Просто вот так, в песне…

Моя глупая злость отступила, потому что растаяла — это распустилось в тепле вспыхнувшего, живого чувства сердце. Оно внезапно стало горячим — жарче, больше солнца, прожигая мою спину и грудь огнём, затягивая целительным пламенем там, где до этого вечера оставалась дыра.

Проигрыш закончился, и Ваня запел о том, что просит ещё один шанс, и о том, что умер бы за меня, если б я попросила. И я уже не думала, что это слова Джона Бон Джови, написавшего хит, от которого я умирала подростком. Эти слова, каждое, до последнего казались придуманными прямо сейчас. Ваней. Для меня. И он на удивление стал петь лучше, затыкая местами за пояс даже моего рок-кумира девяностых потрясающим, необычным, бархатно-мужественным тембром. Он пел мне, и я забыла, как дышать.

— And I'll love you always, — пропел Ваня последнюю строчку, заставляя меня дрожать.

И я поверила.

— Кто это? — спросил Стас.

А я просто его отодвинула, готовая сделать шаг вперёд. И вдруг я увидела ту ведущую из телевизионного ток-шоу, Катерину Белинскую, которая шла к сцене с таким лицом, будто Ваня пел это ей. Он тоже её заметил, но снова посмотрел на меня. Ступил на лесенку вниз. А Белинская — на ступеньку вверх и поцеловала его в щёку.

У меня перед глазами потемнело, и огонь из сердца напалмом выжег только что родившуюся радость. Какая же я дура!

Глава 62

Она не ушла! — возликовало всё во мне, хотя волнение никуда не делось. Буммм-буммм — стучало сердце, отдаваясь в ушах. Я вложился весь в последнюю строчку песни, понимая, что это правда: Я буду любить тебя всегда!

Это вибрировало в каждой моей клетке, пусть я вообще не верю в слово «всегда», в сопли и обещания, но сейчас казалось только так и не иначе. Я люблю сейчас! Это «сейчас» пусть и существует вместе со мной, пока дышу!

Засияв синевой в глазах, Рита подалась вперёд. Отодвинула хмыря одним жестом. И моё сердце скакнуло. Меня переполнили радость и гордость. Боковым зрением померещилась Катерина с телевидения, но я не придал значения. Никто и ничто не было больше важно!

Глубоко вздохнув, я шагнул к Рите, физически ощущая, как рассыпается между нами преграда, будто Берлинская стена под ударами шара демолятора1.

И вдруг поцелуй в щёку. Мой вектор с маху уткнулся в чьё-то женское тело. Чужой запах. Руки на моей шее. Внезапно!

В нескольких сантиметрах передо мной обнаружилось лицо Катерины, безупречная пластика.

— Какое выступление! Браво! — Пухлые губы потянулись ко мне.

Я чуть встряхнул головой, отпрянул и с раздражением убрал руки ведущей. Вырвалось:

— Ты в своём уме?!

— Иван! — возмутилась Катерина, встав передо мной, как столб.

Чёртова провокация! Я просто взял и отставил её в сторону, как тумбочку. И тотчас сердце провалилось: Риты на её месте больше не было! Брошенные розы, осиротевший стул. Ошарашенный кореец.

За спиной продолжилось шоу. Зачем?..

Я заметался взглядом по залу. Хлопнула входная дверь! Я бросился туда, чуть не споткнувшись о хлипкого корейца, курсируя между фигурами, которых как назло было слишком много. Даже не расслышал, что сказал мне Дамир. Обогнул охранника.

Рывок двери на себя. Каменные ступени вверх. Вдох. Я вылетел на улицу. Снегом ошпарило разгорячённое лицо.

— Ррррита! — заорал я на все легкие, глотая мороз и сканируя окрестности.

Ночь. Улица в белом. Крупа штрихами в свете фонарей. Ни души, только авто фарами навстречу. Куда она могла испариться?! Или она там, в баре? Не заметил за чьей-то спиной? В туалете? Она не могла просто уйти! Не успела бы одеться!

Я растерялся. Вернуться? Что-то не позволило. Тревога пульсировала в крови. Откуда взялась эта чёртова кукла Катерина?! Я обернулся на стук подошв и тяжёлое дыхание за спиной.

— Рита где? — выкрикнул мне тот самый мелкий пацан-кореец, взлетев на последнюю ступеньку.

— Она точно на выход побежала?! — спросил я.

— Да!

— Такси? — Я мотнул подбородком в сторону удаляющихся в конце Пятницкой фар.

— Она без денег. — Кореец ткнул мне под нос женскую сумочку.

— Чёрт!

Из бара доносилось буханье басов.

Я соображал быстро. В одном платье она никуда деться не могла. Где-то здесь! Ну что за глупости?! Простудится же!

— Проверь за углом справа. Я налево! — гаркнул я и бросился к углу внутреннего двора. — Ррррита!

Тревога вмазала по вискам.

* * *

Когда Белинская повесилась на Ивана так, словно они близки и вообще живут вместе, в моей душе оборвалась какая-то связующая разум и сердце нить, как последняя струна на гитаре. Отвратительный звон в ушах. C этим звуком я бросилась на улицу. Мне было нечем дышать. Идиотка, идиотка, я же поверила!

Я взбежала по лестнице вверх, а казалось, что по воронке затянуло вниз.

— Замёрзнете! У нас есть пледы, возьмите! — крикнул мне кто-то вслед. Наверное, охранник.

Я не обернулась.