#война#мир#секс

— Иван запретил вас проверять. Но я проверил. Не слишком ли часто вы общаетесь?

— Не думаю, что слишком, — парировала я. — Если вы проверяли, то наверняка знаете, что он балабол и пустобрёх, бабник, любитель звёздной тусовки и ду… — Я вдруг запнулась и вспомнила его вчерашнюю отповедь, а ещё взгляд — это был взгляд кого угодно, только не дурака.

— Что такое?

Я пристально глянула в зрачки-гвоздики и поняла, что надо говорить начистоту.

— А знаете, я вдруг поняла, что не совсем уверена в том, что говорю. Недавно мне показалось, что я Влада не знаю.

— Вчера? — усмехнулся Гастинцев.

— Да, но откуда вы…? — Я расширила глаза. — А-а, у вас стоит прослушка в его кабинете?!

— Вы догадливы.

Я задержала дыхание, ловя что-то смутное, неприятное, витающее около мыслей.

Стеблух…

А не много ли его стало в последнее время? Ключ в небоскрёбе. Как воврремя он оказался в том холле. Потом сам его не забрал, когда договорились, а потом названивал мне в Сочи.

И мы тогда с Ваней поссорились. Затем Стеблух объявился на пресс-конференции у заповедника. Устроился сюда, пригласил Белинскую на концерт, который Ваня устраивал для меня. Совпадение? Может быть.

Хотя раньше я видела его два-три раза в год. Но как-то Влад позвонил и похвастался, что круто разбирается в социальных медиа, и подкинул несколько толковых советов.

— Информационные потоки, они как речки, можно прыгнуть, и вжух, плывёшь по течению. Учись, мать! — шутливо говорил он. — Станешь профи, научишься не просто прыгать в нужную струю, а управлять ею. Запускать ту, которую захочешь. Это тоже в некотором роде творчество. Я вот художник!

— Ага, Пикассо! Ты слушай, Ритка, — смеялся Никитос, — только нафиг тебе оно? Потоки великих медиа для рекламы экотоваров не нужны.

— Не скажи, рекламирует же Бузова чипсы! И как рекламирует! Звезда! Талант, я считаю, — ржал по-оленьи Стеблух. И было не понятно, прикалывается он или говорит серьёзно. Как всегда.

А потом как-то часто мы стали созваниваться и сталкиваться. Будто невзначай. Я даже привыкла. Я не думала, что в этом есть что-то странное. Но ведь раньше он мне не давал советов! И вообще не интересовался, чем и как я занимаюсь.

Постойте-ка, а когда он активизировался? Пожалуй, в начале осени. Да, да, точно! Он вернулся из Сочи с кинофестиваля и был так занят, что даже Никитоса с днем рождения не поздравил. На вечеринке мы обошлись без его песен Дональда Дака. А потом… Стоп! — я вскинула глаза на Гастинцева и проговорила:

— Это Влад посоветовал мне написать петицию против Ивана. — Я даже встряхнула головой. — Возможно, мне просто кажется, но… я как сейчас помню. Мы встретились у кофейни, он спросил, как дела. Я рассказала о письме в Министерство природоохраны и про мои посты в соцсетях, на которые никто не реагирует. А он хмыкнул и сказал: «А запусти, Риток, краудфандинг, денег собери на спасение своих деревьев и себе половину оставь. Ой, да, ну если без денег, ты ж честная, тогда черкани петицию. Не нашем сайте, это ерунда. Выхлоп только с американского получается. Вон один чувак наехал на Новогодние огоньки на Первом канале, так даже формат потом изменили. Не слышала об этой истории?» Больше он ничего не сказал. Я потом проверила по новостям, нашла ту петицию про Новогодние огоньки, её как раз очень много людей подписали. И тоже попробовала. — Я закусила губу, пытаясь не придумать лишнего, а сказать именно так, как было. — Нет, на самом деле, это мог посоветовать кто угодно…

— Но посоветовал Стеблух, — заметил Гастинцев.

— Да, просто сказал. Конечно, текст петиции, обращение я сама писала, составляла с помощью моих друзей-экологов, которые забили тревогу, собирала факты. Может, это ничего не значит, но если вы спрашиваете, я считаю имеет смысл сказать.

— Имеет. А что Стеблух делал в Китае летом?

— Где? — удивилась я.

— В Шанхае, потом на севере, в Хэйхэ. И в Благовещенске.

— Я впервые слышу об этом.

— Именно оттуда ваш студенческий друг прилетел в Сочи, на кинофестиваль.

Я пожала плечами.

— Может быть, съёмки? Он постоянно выполняет задания каких-то продюсеров, режиссёров…

Нам с Никитой он рассказывал однажды, как в Праге искал площадку для съёмок фильма, «Синдрома Петрушки», кажется… — Я неуверенно улыбнулась. — Знаете, он так много и часто врёт, что мы делим на двадцать все его истории.

— А в Карловых Варах он не был пару лет назад? — спросил Гастинцев.

— Почему он там должен был быть? — сосредоточилась я, и до меня дошло вдруг: — Погодите! Вы имеете в виду ту историю, о которой в сети писали? Про Ваню и какую-то горничную?

— Именно.

— Я прочитала о ней, только когда наводила справки, кто такой Иван Красницкий, когда писала петицию. До этого меня всё это вообще не интересовало.

Я почесала бровь, скривилась слегка — всё-таки очень неприятно подозревать человека, которого знаешь с семнадцати лет.

Гастинцев изучал меня, будто сканером. Кажется, ни один мой жест и изменение мимики не были пропущены.

— Что вас беспокоит, Маргарита? — спросил он.

— Я не могу понять… Даже если Влад Стеблух в чём-то замешан, зачем ему это?

— Деньги? — сощурился человек-наждак.