Война миров 2. Гибель человечества

Инстинкт, побуждавший постоянно искать себе пропитание, привел его на рынок Королевы Виктории, где между прилавками с едой теснились лавки с одеждой и прочими товарами. Люк хорошо знал это место; в базарные дни здесь было полно народу из высших слоев общества, начиная от преподавателей колледжей в длинных мантиях и заканчивая старушками-итальянками в черных одеяниях, толкающими перед собой тележки. Бродяги приходили сюда что-нибудь стащить. Он и сам сюда наведывался – в основном чтобы порыться в мусоре, а изредка попрошайничал, если это было необходимо. Сегодня здесь было безлюдно, как и везде. Зато в мусорных баках за прилавками было полно объедков: холодного мяса, лежалого хлеба и недоеденных пирожных. Люк решил поискать какой-нибудь мешок и наполнить его едой: больше такой возможности могло не представиться. Но бежать с грузом было бы трудно. Он решил вернуться, когда проголодается, – может быть, снова повезет найти еду.

А пока его ничто не тревожило, даже голод.

Следуя неясному порыву, Люк направился через весь город к Суонстон-стрит, к государственной библиотеке Виктории. Он знал, что там полно книг, и даже смутно представлял себе, зачем они нужны, хотя сам мог прочитать разве что собственное имя, и то с трудом. В библиотеке его больше всего манил внушительный купол – поговаривали, что это самый большой бетонный купол в мире (хотя на самом деле это было не совсем так, но местные любили прихвастнуть). Люку просто нравилось стоять и смотреть на что-то, чему во всем мире нет равных.

Меня завораживает этот образ: мальчишка-абориген в оборванной одежде стоит на газоне перед двумя колоннами фасада, на пустынной улице города для белых людей, неграмотный, грязный, несчастный и всеми презираемый – и все же зачарованный этим памятником знанию.

Именно тогда над библиотекой, в самом центре Мельбурна, поднялась марсианская боевая машина.

Позже Люк дивился тому, что почти не испугался. Но его, мальчишку с окраин, в городе поражало все: и громадные здания в деловом районе, такие высокие, что они, казалось, могли упасть в любой момент, и даже чертово колесо в луна-парке – все это ошеломляло его не меньше, чем боевая машина.

Какое-то время марсианин стоял неподвижно, словно глядя на мальчика, который в ответ таращился на него. Затем взвились сверкающие щупальца, вскинув какой-то предмет, напоминающий пушку. Люку уже приходилось видеть оружие. Он повернулся и побежал со всех ног. Но любопытство заставило его оглянуться и посмотреть, что происходит.

Тепловой луч раскрошил библиотечный купол на множество осколков, и тысячи драгоценных книг вспыхнули ярким пламенем.

Люку доводилось слышать, как белые оправдывали захват земли его предков и вымирание его народа. Когда европейцы впервые высадились на берегах Австралии, они назвали ее «ничейной землей», никому не принадлежащей. Этой территории не было на бумаге – а значит, и людей, живших на ней, словно бы не существовало. Война железа против камня закончилась победой европейцев. Теперь, убегая, Люк думал о том, что эта огромная машина принесла с собой новую войну. Возможно, думал Люк, она была японская, он как-то слышал разговоры мельбурнских богачей, которые побаивались территориальных притязаний этих иноземцев. И карать она будет не железом, а огнем.

Он бежал, бежал и смеялся на бегу.

13. В Пекине

Если Люк Смит проспал вторжение марсиан, то, когда они появились в Пекине – там они приземлились несколькими часами позже, – Том Эйлотт сначала не поверил в угрозу внеземного вторжения.

– Таков уж был Китай в двадцатые годы, – сказал он мне много лет спустя во время нашей встречи в Сиднее, где он презентовал свою книгу о тех временах. – Казалось, безумие уже достигло пика. А потом…

В шесть утра его растормошил друг – студент-китаец по имени Ли Цичао.

– Ты вставать! Война! Ты смотреть!

Этому страстному последователю Сунь Ятсена, грезящему о китайской демократии будущего, едва исполнился двадцать один год. Это был способный и многообещающий, но необразованный парень из деревни, который приехал в город, чтобы как можно больше узнать об устройстве власти и дипломатии. Ожидая зова судьбы, он перебивался как мог на разных канцелярских работах – где и встретился с Томом Эйлоттом.

Ли был склонен преувеличивать, и Том попытался отвернуться.

– Ну да, ну да. Разбуди, когда загорится дом…

Самому Тому было всего двадцать два, и он пытался снискать славу трудолюбивого репортера для «Таймс». Тем утром ему с трудом удалось продрать глаза после бурной ночи в компании молодых европейцев в барах Посольского квартала, как его тут называли. Это был район в пределах Внутреннего города, который долгое время пребывал под протекцией западных правительств и компаний.