Война миров

До города мы доехали почти в молчании, лишь изредка перебрасываясь вялыми репликами. На прощание Веста сказала мне:

– Долорес, хочешь умный совет? Плюнь на деньги, устрой себе выходной, выспись как следует.

Можно подумать, от того, что я посплю лишних три часа, Эльдорадо резко кончится и я открою глаза на нашей территории.

– Конечно, Веста. Я так и сделаю. И вправду что-то устала.

– Вот и молодец. И кончай хандрить, тебе это не идет.

Она похлопала меня по плечу и пошла к своему дому. Я проводила ее взглядом и поехала работать.

А как еще убить время в этом чертовом Эльдорадо?

* * *

Я ни капельки не волновалась в воскресенье. Подумаешь, как будто мне впервые придется участвовать в великосветской показухе! Уж, наверное, это не сложнее, чем затяжные балы на Сонно.

Пьяных точно будет меньше.

Работать с Хосе оказалось сплошным удовольствием. Мы встретились в среду, я вручила ему отчет о поездке на Заячий плес, а он отметил, что мои рапорты приятно читать – ничего лишнего и написаны хорошим литературным языком. После чего вручил мне инструкции касательно воскресной прогулки. Инструкции шикарные. Там было все, о чем можно мечтать. Полный список персон, которые теоретически могли появиться, поскольку входили в круг общения Энрике Вальдеса и умели ездить верхом; на всякий случай упоминались и те, кто верхом не ездил, но мог прийти на пикник. К каждому имени прилагалась биографическая справка, психопортрет и малодоступные для простых смертных данные: о мелких правонарушениях вроде парковки в неположенном месте, о состоянии банковского счета; о династических и политических перспективах. Чтобы я не ломала мозги, гадая, кто же из этого сонма наиболее угоден нашей разведке, кого надо отрекомендовать сеньоре Вальдес для допуска в дом, Хосе всех перечислил. И даже выделил мне деньги на текущие расходы.

– Долорес, ты уж постарайся, – говорил он тихим и ласковым голосом. – Это направление у нас не считается приоритетным, прежде всего потому, что генерал Вальдес слишком стар, а его сын слишком молод.

Мне вообще казалось странным такое отношение командования к этой теме, о чем я и сказала Хосе. Он только развел руками, и я поняла, что он, в сущности, такой же запасной игрок, как и я. Мы оба входили в сеть прикрытия, чьей задачей было лишь изображать жизнедеятельность, а при необходимости спасти главную сеть – пожертвовать собой.

Но я еще надеялась на лучшее.

Мне нравилось работать с Хосе. Над его заданиями можно было не думать. Этот кабинетный чиновник, казалось, тратил все свое время лишь на то, чтобы проработать задачу с максимальной детализацией. Ей-богу, если бы из всей нашей разведки в Эльдорадо остались только мы с Хосе – мы бы за год восстановили утраченные позиции…

Денег вполне хватило на модный костюм для верховой езды. Я могла превратить в оружие даже свой деревенский акцент – между прочим, самый трудный из всех диалектов испанского, какими владела, – но не плохую одежду. С костюмчиком феерически повезло – на распродаже оказалась очень дорогая модель, последний размер, и как раз мой. Вот на сапожках я прямо разорилась. Была бы действительно сельской простушкой – плюнула бы на все интриги с Энрике. Ну или потребовала бы сначала объявить о помолвке. Потому что сапожки мне обошлись в чудовищную сумму по меркам таксистки на самообеспечении.

Выглядела я прекрасно. И даже жалела, что нельзя забрать этакую красоту домой. Увы, все, что принадлежало Долорес Кастро, останется в Эльдорадо. Я эвакуируюсь в том, что будет на мне. Возможно, даже без чипа. Возможно, приказ об эвакуации придет завтра, послезавтра или в воскресенье. Прямо на чертовой верховой прогулке. И я извинюсь перед Энрике, сделав озабоченное лицо, выйду на парковку, сяду в машину и доеду до места встречи. Там меня будет ждать человек, молчаливый и равнодушный, как статуя принца Фелипе. Он доставит меня к кораблю. И через несколько дней, усталая, вся в мечтах о горячей ванне, я ввалюсь в свою холодную офицерскую квартирку на базе. В тот же день или наутро отчитаюсь, получу увольнительную на трое суток и поеду в город. В отель, где уже год живет Макс. Макс не спросит ничего. Он наполнит ванну горячей водой, положит меня в нее, принесет бокал шампанского и сигарету, а по выходе – чашку моего любимого чая. И я выпью это шампанское, этот чай, выкурю эту сигарету с непередаваемым удовольствием, потому что буду знать – окончена последняя моя миссия. И если я когда-нибудь еще приду домой измотанная и грязная, это случится не на базе четвертого военного округа, а где-нибудь на Сонно, после рыбалки под проливным дождем или прогулки по горам во время снегопада, с лихорадочным поиском пещеры и страхом, что закроются перевалы…

Минута ностальгической слабости, к счастью, продолжалась совсем недолго – в отличие от того, что было во вторник, когда меня накрыло не по-детски… После чего я с азартом включилась в подготовку и к вечеру субботы, хохоча, сделала вывод: можно и не ездить никуда, я уже все знаю. Но если я не поеду – кто же поверит, что это мои собственные наблюдения?