Война миров (The War of the Worlds)

At a later date we began to feel less in danger of their eyes, for to an eye in the dazzle of the sunlight outside our refuge must have been blank blackness, but at first the slightest suggestion of approach drove us into the scullery in heart-throbbing retreat.	Позже мы поняли, что наше убежище должно казаться находившимся на ярком свете марсианам темным пятном, и перестали бояться, но сначала при каждом приближении марсиан мы в панике бросались в судомойню.
Yet terrible as was the danger we incurred, the attraction of peeping was for both of us irresistible.	Однако, невзирая на опасность, нас неудержимо тянуло к щели.
And I recall now with a sort of wonder that, in spite of the infinite danger in which we were between starvation and a still more terrible death, we could yet struggle bitterly for that horrible privilege of sight.	Теперь я с удивлением вспоминаю, что, несмотря на всю безвыходность нашего положения - ведь нам грозила либо голодная, либо еще более ужасная смерть, - мы даже затевали драку из-за того, кому смотреть первому.
We would race across the kitchen in a grotesque way between eagerness and the dread of making a noise, and strike each other, and thrust and kick, within a few inches of exposure.	Мы бежали на кухню, сгорая от нетерпения и боясь произвести малейший шум, отчаянно толкались и лягались, находясь на волосок от гибели.
The fact is that we had absolutely incompatible dispositions and habits of thought and action, and our danger and isolation only accentuated the incompatibility.	Мы были совершенно разными людьми по характеру, по манере мыслить и действовать; опасность и заключение еще резче выявили это различие.
At Halliford I had already come to hate the curate's trick of helpless exclamation, his stupid rigidity of mind.	Уже в Голлифорде меня возмещали беспомощность и напыщенная ограниченность священника.
His endless muttering monologue vitiated every effort I made to think out a line of action, and drove me at times, thus pent up and intensified, almost to the verge of craziness.	Его бесконечные невнятные монологи мешали мне сосредоточиться, обдумать создавшееся положение и доводили меня, и без того крайне возбужденного, чуть не до припадка.
He was as lacking in restraint as a silly woman.	У него было не больше выдержки, чем у глупенькой женщины.
He would weep for hours together, and I verily believe that to the very end this spoiled child of life thought his weak tears in some way efficacious.	Он готов был плакать по целым часам, и я уверен, что он, как ребенок, воображал, что слезы помогут ему.
And I would sit in the darkness unable to keep my mind off him by reason of his importunities.	Даже в темноте он ежеминутно докучал своей назойливостью.
He ate more than I did, and it was in vain I pointed out that our only chance of life was to stop in the house until the Martians had done with their pit, that in that long patience a time might presently come when we should need food.	Кроме того, он ел больше меня, и я тщетно напоминал ему, что нам ради нашего спасения необходимо оставаться дома до тех пор, пока марсиане не кончат работу и яме, и что поэтому надо экономить еду.
He ate and drank impulsively in heavy meals at long intervals.	Он ел и пил сразу помногу после больших перерывов.
He slept little.	Спал мало.
As the days wore on, his utter carelessness of any consideration so intensified our distress and danger that I had, much as I loathed doing it, to resort to threats, and at last to blows.	Дни шли за днями; его крайняя беспечность и безрассудность ухудшали наше и без того отчаянное положение и увеличивали опасность, так что я волей-неволей должен был прибегнуть к угрозам, даже к побоям.
That brought him to reason for a time.	Это образумило его, но ненадолго.