Война мыслей

– Выйди из комнаты! – приказала она ей, разбудив громким голосом.

– Зачем, что случилось? – спросонья спросила Людмила.

– Затем, выйди и всё, я так хочу! – такое обращение к себе со стороны незнакомого человека она ещё не испытывала.

– Не выйду, почему я должна выходить, я сплю на своём оплаченном месте, – в Люде проявилось противостояние против голой, неприкрытой наглости.

– Выйди, я буду звонить! – всё также резко продолжала крашеная незнакомка.

– Мне твои звонки до лампочки, почему я должна в двенадцать часов ночи сидеть в ванной или торчать в коридоре? – Люда непременно бы вышла, если бы её попросили не таким тоном!

– Выйди, иначе тебе хуже будет! – та продолжала разъяряться.

Сошлись на каком-то консенсусе. Она действительно поняла, что Людмилу её телефонные разговоры никак не трогают. На следующий день, соседка даже попросила у Люды в долг шестьдесят рублей и вела себя почти сносно для своей натуры.

Вечером после всех экскурсий и ужина, без ног, Людмила притащилась с бутылкой белого вина в номер. Предложила своей коллеге. Она удивилась, что Люда не обиделась за вчерашнее. Они разговорились.

– Ты знаешь, у меня здесь в местной тюрьме муж сидит, – сказала Ира сквозь зубы, – у него очень большие проблемы, я здесь бываю, раз в месяц, мне надо много денег, чтобы выкупить его, а он этого не хочет.

«Я бы тоже не захотела», – подумала Люда, увидев её вставленные синие зубы, это лет в тридцать, тридцать пять, неправильный прикус, тяжелый неподвижный подбородок, волосы, обесцвеченные до бесконечности перекисью водорода, да в два сантиметра пробора чёрных волос, и, конечно же, полоумные глаза. Людмиле было все нипочём, как и в этот раз со строителями забора. Она ни в ком не видела худое. Видимо, для польской переводчицы стакан белого столового вина подействовал хуже, чем полнолуние на вампиров. Ирэн, как она сама себя назвала, уединилась и на туалетном столике начала делать хитрые фабричные операции по распаковке и запаковке пачек сигарет «Космос». Вместо сигарет содержимым оказались Людмилины шестьдесят рублей и ещё что-то. Люда в это время уже легла спать. Засыпала она всегда минут сорок, хотя работа гида-переводчика валила её с ног, но тут всё-таки не могла заснуть. Соседка достала откуда-то свечи, зажгла их, допила оставшееся вино и начала перед зеркалом устраивать непонятные ритуалы с нечеловеческим мычанием. Именно это и заставило Люду приподнять кусочек простыни, освобождая один глаз для того, чтобы услышанное объединить с увиденным. Ирэн стала раздеваться перед зеркалом, обнажила свои груди и начала тискать их, но это была не ласка, а грубое насилие, как будто она хотела их растерзать, съесть или выдавить сразу молока на целый мир, или вообще ликвидировать.

Полоумные глаза были даже не на том свете, а где-то ещё дальше. Людмила чувствовала, что она её не видит и не замечает. Люда, помимо своего открытого глаза, уже потихоньку освобождала другие части тела, чтобы незаметно выскользнуть и убежать из этого временного пристанища в своей судьбе. Ритуально-вакханальные пляски Иры ещё больше подорвали Людино атеистическое, советское воображение о мире, когда, та достала кусок кровавой ваты (тогда еще не было безобидных тампонов) из той самой части одежды и начала рвать его своими вставными зубами, а затем пожирать. Людмила не на шутку перепугалась, государство здесь не поможет! Хорошо её спортивные брюки лежали сверху сумки. Она ползком вылезла из кровати, прихватывая их, выскочила в коридор, дрожа от прилива адреналина. Лихорадочно напяливала штаны под любопытными взглядами туристов разных стран, расходящихся по своим номерам. С ней ничего не было, ни документов, ни ключей, ни визитной гостевой карточки. Бегом в портье, почти в ночном белье. Люда не знала, что сказать, спасибо врожденной трезвой интуиции.

– Переселите меня, пожалуйста, из номера 316, у меня рядом оказалась переводчица – лесбиянка, – не могла же она сказать, что соседка-оборотень.

Наверно, на работников портье оказали действие не её слова, а Людин страшно напуганный вид. Они тут же вручили ей ключи, выделив одноместный номер.

На самом деле, кто такие лесбиянки или колдуны с вампирами, Люда не только смутно знала, просто не догадывалась, что они есть. Не учили их этому, а какой-то специальной литературой Люда не интересовалась, дай Бог прочитать и выучить, что задают в институтах.

Утром она перетащила свои вещи в новый номер, Иры уже не было, затем пошла на завтрак со своими кубинцами. Какой наив! У Люды опять не было времени даже для того, чтобы проанализировать всё. Её она увидела на стоянке автобусов после утренней экскурсии.

– Ну, что ты, где была, где ночевала? – спросила Люду Ирина.

– В другом номере.

Ирэн прекрасно знала, что в августе невозможно получить одноместный номер в интуристовской гостинице, даже для туристов их не было.

– А как это тебе удалось? – сквозь зубы спросила она, как всегда, смотря в сторону.

– Я сказала, что ты лесбиянка. – Люда не умела лгать.

Ирэн в первый раз с любопытством посмотрела на неё.