Война на Дунае

– Не надо, Сиротин, спасибо, пускай спокойно занимаются, – покачал головой Егоров. – Порох это ведь дело такое, тут особое внимание нужно, – и прошёл вовнутрь городка оружейников.

Под натянутым пологом мастерили что-то несколько егерей. Слышалось постукивание, скрип напильника и звук работы пилы по металлу. Вот и жилые палатки: пионерская, оружейников, команды отборных стрелков и небольшая Курта. Откинув входной полог, Алексей шагнул вовнутрь. Всё в палатке оставалось в том же виде, как и при хозяине. Аккуратно застеленный одеялом топчан, рядом с ним небольшой, сколоченный из досок от ящиков столик, невысокая тумбочка, прислонённая сбоку из красной кожи большая сума-чемодан. Горела подвешенная к центральному шесту масляная лампа. Напротив топчана у стены палатки сооружено что-то наподобие вешалки, с висящими на ней кафтаном, панталонами, сорочками и частями военной амуниции. Внизу в ровный рядок стояли тщательно вычищенные две пары сапог, туфли и башмаки. Во всём был порядок, даже висящие на крючках боковых палаточных шестов шляпа со шпагой, егерский ремень с кобурами и трость имели вид законченной и логически выверенной композиции. Всё как и любил друг.

– Скучаешь, не почистит он тебя больше? – словно бы живому сказал Алексей стоящему у оголовья топчана длинноствольному штуцеру и, ласково погладив, взял его в руки. Ствол оружия, замок и все его части были самым тщательным образом вычищены и смазаны. На полке сухой порох, в стволе заряд, хоть сейчас с ним на стрелковый полигон или в бой.

– Ваше высокоблагородие, разрешите? – Откинув полог, вовнутрь шагнул Афанасьев. – Мы тут ничего не трогали, Алексей Петрович, только чтобы прибираться сюда заходим. А так как будто бы он с нами всегда, где-то тут, совсем рядом. Всё равно ведь пока не было команды сворачиваться? Пусть бы так постояло, если, конечно, позволите? – И он вопросительно посмотрел на полковника.

– Пусть, Василий, – тихо проговорил Егоров, – не было команды пока нам сворачиваться. Наверное, и не скоро ещё будет. Только наши дозорные за реку ходят, для всех остальных задача всё та же – пребывать в лагере. Ты присядь рядом, болит, небось? – кивнул он на левую, обутую в башмак ногу.

– Да нет, что вы, Алексей Петрович, ничего, я постою, – покачал тот головой. – Так-то вообще рану не чую, это если сапог надеть, тогда – да, передок голенища трёт, и она ноет немного. Но это ничего, ещё немного – и совсем затянется.

– Рано ты, Вася, с лазарета сбежал, – покачал неодобрительно головой Егоров. – А вдруг, не дай бог, грязь вовнутрь попадёт? Всё-таки земля не до конца ещё просохла, уж тут в лагере её вон как изрядно намесили.

– Не попадёт, Алексей Петрович, я её двойной холстиной сверху закрываю, – ответил тот. – И саму перевязь по два раза на дню меняю, после побудки и вечерней зори. Вы не переживайте. Да и как мне там, в этом гошпитале лежать, когда тут всё дело без хозяйского глаза остаётся? Ребятки, конечно, стараются, но они ведь всё больше за своё отвечать привыкли. А тут же всё в одни руки ото всех частей воедино собирать надобно. Был бы Курт Оттович… – и он тяжко вздохнул.

– Да-а, теперь уже без него придётся, – с горечью проговорил Алексей. – Ты, Вася, взялся за всё это дело, тебе теперь и нести его на своих плечах дальше. Больше некому. Понимаю, что непросто, но сам подумай, абы какого офицера сюда ведь не поставишь, здесь человек с особой головой и с особыми руками должен быть. А где же нам такого взять? Со временем, может, он и найдётся, но пока, чтобы это ваше с Куртом детище не развалить, хозяйствуй уж, дорогой, сам.

– Да я понимаю, Алексей Петрович, – вздохнул Афанасьев. – Для меня же самого это всё близко, из походной тележной мастерской да в такую вот огромную полковую службу на глазах ведь переросло. Какой опыт у ребят появился, а какие задумки ведь у нас с Оттовичем были, э-э-эх! – махнул он в сердцах рукой. – Вот тут в ящике у него бумаги оставались, он ведь как чувствовал что-то. Мне как-то говорит – Василь, если вдруг со мной совсем плохое случится, тут вот все важные бумаги, передай их, дескать, господину полковнику. Вы поглядите, – и он, открыв тумбочку, вынул из неё ящик. – Вона тут их сколько.

Алексей перебирал исписанные мелким почерком листы с рисунками и чертежами. Вот, как видно, ружейный замок в разрезе. Аккуратно вычерченные и подписанные его детали. Вот винтовальный ствол штуцера. Крепление к штыку. А это прицельные, откидные планки-шитики. Общий вид пистоля и его ствол с винтовальной нарезкой на трети дула. Знакомые чертежи их совместной «хитрой» и зажигательной пуль, какие-то таблицы, схемы. А это листы бумаги со схематичными набросками, выполненные собственноручно его, Алексея, рукой. Вместе с другом они когда-то обсуждали тонкости изготовления особого боеприпаса. Это гренада с пращой и ушками для дальнего броска. Улучшенный фитиль, круговые и направленного действия фугасы.