Война на Дунае

– У нас преимущество в дерзости, в выборе места и времени для нанесения удара, – объяснял он старшим офицерам. – Победа любит отважных, господа. У нас полная инициатива действий, в отличие от неприятеля. Это мы ему сейчас навязываем условия ведения боевых действий. Как там Александр Васильевич говорил – глазомер, быстрота, натиск? – подмигнул он Егорову. – Значит, поступим следующим образом. С рассветом строимся в две колонны – слева колонна Бугского, справа Екатеринославского егерского корпусов. В промежутке между ними идёт наша казачья конница, прикрытая штыками пехоты. Перед колоннами в россыпном строю бегут стрелки полковника Егорова. По моим сведеньям, у турок татарской конницы около десяти тысяч, а ещё и сипахов не менее четырёх алаев. То есть они имеют ударный конный кулак, который опасен для двух наших казачьих полков. Если мы остановим неприятельскую конницу и обратим её в бегство, то потом и с пехотой вполне себе справимся. Для нас там будет представлять опасность орудийная батарея, выставленная турками вот тут, на этой вот высоте, – показал он офицерам на карте. – Её нужно будет занимать, но это уже, как я говорил, после отбития конницы.

Рассвет сдёрнул ночное покрывало перед ретраншементами Бабадагского лагеря, и Юсуф-паша увидел идущие с северной стороны две колонны русской пехоты. Между ними, в промежутке, держалась конница, а перед боевыми порядками русских колонн бежали маленькие фигурки.

– Что-то не так уж их и много, – визирь недоверчиво покачал головой, оглядывая колонны неприятеля в свою зрительную трубу. – По моим сведениям, у Репнина сейчас более тридцати тысяч солдат, а тут даже и десяти не наберётся. Не-ет, их гораздо меньше. Или у них за озером ещё подкрепление стоит? – посмотрел он на командира своей конницы. – Сколько твои люди видели неверных?

– Командиры разбитых под Тульчой алаев доложились, что их было больше, чем воинов гарнизона, – ответил тот. – И всё это были только лишь зелёные стрелки. А ещё от реки шла обычная пехота и конница. К концу боя подоспела ещё одна колонна стрелков с севера.

– Егере – лёгкая пехота у неверных, – вставил главный советник. – У русских она всегда идёт впереди атакующих войск или прикрывает отступление.

– Бахир-бей, пока русские не вывели все свои силы, нужно ударить по ним всей массой нашей конницы, – проговорил, всматриваясь в подходящие цепи, визирь. – Ты посмотри, у них в боевых порядках нет даже их полевых пушек. Это очень опрометчиво полагаться в атаке на одни лишь ружья. Канониры у неверных хорошие, это надо признать, но здесь их не будет. Та-ак, справа вам не даст развернуться и зайти им во фланг озеро, слева мешает река, ну да может это и к лучшему, нава́литесь на русских всей своей массой и сомнёте их. А потом и малочисленную конницу разгоните.

– Слушаюсь, повелитель! – Командир османской кавалерии поклонился и сбежал с вала к удерживаемому коноводами чистокровному арабскому жеребцу. – Трубить общую атаку! – крикнул он, и над предместьями Бабадага загудели басом трубы и сигнальные рога.

– Цепи, стой! – скомандовал Алексей, услышав низкий, рокочущий звук, и обернулся, прикидывая расстояние до колонн. – Три сотни шагов, должны успеть, – проговорил он. – Пионеры, ставь фугасы! Подрыв направленных на десять секунд замедления, большие круговые на пятнадцать! Вперёд!

От каждой роты выбежало перед замершими цепями своё звено пионеров, к ним же присоединился и плутонг полковых пионеров. Скинув со спины ранцы, егеря вытащили фугасы и начали их установку.

– Тяни! – крикнул Харитону Уфимцев, и тот побежал в сторону стрелковых линий, разматывая сразу две бечёвки.

– Готово! – крикнул он, опускаясь на колени в пяти шагах от цепи. «Так, натяжки нет, лежат свободно, придавливаем их камнями, чтобы нарочно не сбить», – бубнил про себя Харитон.

– Предохранительную скобу снимай! – рявкнул общую команду Афанасьев.

– Шпильку вынул, шпильку вынул! – донеслись крики от приводящих к бою направленные фугасы егерей.

– В цепь! – скомандовал сержант, и три дюжины пионеров понеслись от установленных на поле мин к строю.

А в это время несколько больших отрядов конницы турок, выкатившись в предместье, разворачивались в огромную общую массу.

Позади застывших с ружьями наготове цепей слышался ритмичный бой барабанов, колонны, мерно топая, шли вперёд. Сигнальные рога взревели, и конная масса неприятеля, постепенно набирая скорость, устремилась вперёд.

– Расстояние до цели семь сотен шагов! – крикнул Егоров. – Длинные штуцера, огонь!

Две дюжины стволов выплюнули первые пули, а их стрелки тут же начали перезарядку.

– Расстояние до цели шесть сотен шагов! Ждё-ём! – гаркнул командир полка. – Пять сотен шагов, то-овсь! – И выдохнув, мысленно отсчитал семь секунд. – Огонь!

Егоров сам выжал крючок, посылая пулю в плотную массу конницы.

Тысяча стволов грохнула разом, и подступы к русской цепи заволокло облачками серого дыма. Ветерок сносил его в сторону, и глазам открылись линии стрелков в зелёных мундирах, сноровисто орудующих шомполами.