Война на уничтожение: Что готовил Третий Рейх для России

«Судья (а им, согласно приказу, был вышестоящий немецкий офицер. — Е.Я.) определяет, достаточно ли в случае привлечения к ответственности военнослужащего дисциплинарного наказания или необходимо судебное вмешательство. Судья занимается разбирательством за действия против местных жителей в военно-судебном порядке только тогда, когда требуется поддержание дисциплины или охраны войск. Речь идёт, например, о тяжёлых проступках, которые основаны на половой распущенности, вытекают из преступных наклонностей или являются признаком того, что войскам угрожает одичание. Подлежат наказанию преступления, из-за которых в ущерб собственным войскам бессмысленно уничтожаются кров, продовольственные запасы или другое трофейное имущество»502. Этот абзац, очевидно, оставляет множество лазеек для оправдания насилия, так как совершенно не называет конкретных действий (убийство, грабёж, изнасилование), за которые следует наказание, а отделывается общими формулировками («угроза одичания») и ясно предписывает заниматься судебным разбирательством не во всех, а только в некоторых случаях. Определять, какое преступление является «тяжёлым», а какое — нет, и могут ли его оправдать страдания германского народа после 1918 года, должны вышестоящие офицеры, которые часто сами принимали участие в том же самом преступлении или даже возглавляли его. Таким образом, общей сути третий параграф никак не менял. А в конце приказа следовала вполне прозрачная оговорка — «утверждать только такие приговоры, которые соответствуют политическим намерениям руководства»503.

Отдельно стоит обсудить заявление Солонина, что этот приказ был вскоре отменён504. Здесь допущена явная ошибка. В конце июля 1941 года фельдмаршал Кейтель приказал лишь срочно уничтожить копии приказа «о воинской подсудности» в наступающих войсках, но без отмены его действия505. Доподлинно сказать, чем была вызвана эта лихорадочная команда, мы не можем, но совпадения по датам указывают на связь с контрударом советских войск под Сольцами 14–18 июля. На этом событии остановился в своих мемуарах «Утерянные победы» немецкий полководец Эрих фон Манштейн, что неудивительно: впервые он «утерял победу» именно там. Войска маршала Ворошилова не только отбросили противника с плацдарма на реке Шелонь, но и захватили инструкцию по «использованию химических снарядов и мин, а также дополнения к ней, разосланные войскам ещё 11 июня 1941 г. и содержащие указания по технике и тактике применения отравляющих веществ». 23 июля эти документы были опубликованы в «Правде» и получили широкий международный резонанс как доказательства планов Германии применить химическое оружие, запрещённое международными конвенциями. Таким образом, именно тогда к обороняющимся войскам впервые попал документ, содержание которого нацисты всячески хотели бы скрыть. Неудивительно, что в Берлине отреагировали нервно. «Главное командование требовало от нас объяснений, „как оказалось возможным“, что совершенно секретный документ попал в руки противника», — писал Манштейн506. Весьма вероятно, что именно боязнь попадания преступного приказа «о подсудности» к советским войскам и, как следствие, использования его в пропаганде заставила Кейтеля требовать немедленного уничтожения копий.

Что же касается смысла приказа, то он не только не отменялся, но подтверждался и развивался в целом ряде нормативных актов вермахта, изданных уже в ходе войны, таких как директива Кейтеля «О продолжении операций на Востоке» от 19 июля с дополнением от 23 июля, «О расстреле заложников» от 16 сентября 1941 года, приказ фельдмаршала Рейхенау «О поведении войск на Востоке» от 11 октября 1941 года и «Приказ о бандах» от 12 декабря 1942 года, который немецкий историк Норберт Мюллер вообще назвал «вторым изданием» приказа «о воинской подсудности». Солонин о них даже не упоминает.

Рассмотрим эти приказы внимательнее. Уже 23 июля 1941 года, спустя месяц после начала войны, Гитлер приказал дополнить директиву «О продолжении военных операций на Востоке» пунктом номер шесть, в котором говорилось: