Война на уничтожение: Что готовил Третий Рейх для России

Другим проявлением дикарской сущности русского народа считалась его низкая образованность и культура. Мало внимания обращалось на то, что в XVIII–XIX веках эпизодический синтез просвещения с русской народной натурой давал результаты мирового значения; в конце концов, именно сын холмогорского помора Михаил Ломоносов открыл существование атмосферы у планеты Венера и впервые получил в лабораторных условиях замерзшую ртуть, доказав, что это металл; бывший крепостной графа Строганова Андрей Воронихин построил величественный Казанский собор в Петербурге; крепостной графа Шереметева Даниил Бокарев разработал технологию добычи масла из подсолнечника и тем самым произвёл революцию в кулинарии. Тем не менее основная масса населения действительно не могла раскрыть свои таланты, так как была лишена возможности полноценно учиться. К 1917 году Россия оставалась единственной европейской страной, в которой не было законодательно введено всеобщее бесплатное начальное образование. Николай II планировал такую реформу с 1906 года, однако её проекты утонули в бюрократическом болоте. По самым оптимистичным оценкам, к началу Первой мировой войны грамоты не ведали более 50 % населения империи152.

В этих условиях часть отечественных элит западнического толка воспринимала непросвещённое русское крестьянство как другой народ. Не зная колониального расизма, она открыто исповедовала расизм социальный, ненависть высших слоёв общества к низшим. Красноречиво об этом писал Лев Толстой:

«Зачем скрывать то, что мы все знаем, что между нами, господами, и мужиками лежит пропасть? Есть господа и мужики, чёрный народ. Одни уважаемы, другие презираемы, и между теми и другими нет соединения. Господа никогда не женятся на мужичках, не выдают за мужиков своих дочерей, господа не общаются как знакомые с мужиками, не едят вместе, не сидят даже рядом; господа говорят рабочим ты, рабочие говорят господам вы. Одних пускают в чистые места и вперёд в соборы, других не пускают и толкают в шею; одних секут, других не секут.

Это две различные касты. Хотя переход из одной в другую и возможен, но до тех пор, пока переход не совершился, разделение существует самое резкое, и между господином и мужиком такая же пропасть, как между кшетрием и парием.

Вольтер говорил, что если бы возможно было, пожав шишечку в Париже, этим пожатием убить мандарина в Китае, то редкий парижанин лишил бы себя этого удовольствия.

Отчего же не говорить правду? Если бы, пожавши пуговку в Москве или Петербурге, этим пожатием можно было бы убить мужика в Царевококшайском уезде и никто бы не узнал про это, я думаю, что нашлось бы мало людей из нашего сословия, которые воздержались бы от пожатия пуговки, если б это могло им доставить хоть малейшее удовольствие.

И это не предположение только. Подтверждением этого служит вся русская жизнь, всё то, что не переставая происходит по всей России»153.

Если уж собственные элитарии так мало ценили жизнь русского крестьянства, нет ничего удивительного, что подобные оценки стали общим местом на Западе. Но там они были ещё радикальнее: иностранцы отказывали русским не только в культуре, но и в элементарной смекалке, а иногда и в наличии души. Русских откровенно считали не равными, менее ценными. Французский посол в России Морис Палеолог в разгар Первой мировой предельно цинично написал о становом хребте русской армии: