Война на уничтожение. Третий рейх и геноцид советского народа

Научная концепция Фридриха Ратцеля о жизненном пространстве стала важной вехой в развитии идеологии территориальных захватов. Но она была не первой и не единственной такой концепцией. Колонизаторы-переселенцы, осуществляя порабощение и вытеснение коренных народов с завоёванных земель, стремились представить свои действия справедливыми, естественными и не нарушающими норм морали. В данном разделе мы рассмотрим политические доктрины экспансионизма, рождённые в предшествующие века, и сравним их с теми, что находились в арсенале национал-социализма.

Первая последовательная колониально-экспансионистская доктрина была сформулирована в католической Испании: она связана с именем авторитетного теолога, блестящего переводчика и знатока Аристотеля, корреспондента Эразма Роттердамского, официального историографа испанской короны Хуана Хинеса де Сепульведы[180] (1490–1573). Его концепция была призвана обосновать справедливость войны против индейцев и естественность господства испанцев над ними. Эту систему взглядов крупнейший латиноамериканский философ XX века Леопольдо Сеа назвал «проектом принуждения»[181]. Её опосредованное влияние, как будет показано ниже, заметно и в риторике национал-социалистов.

Предыстория «проекта принуждения» такова.

Отношение испанцев к коренному населению Америки определилось не сразу: первоначально колонизаторы развернули на новооткрытых землях жесточайшую истребительную политику. На её смягчение серьёзное влияние оказала гуманистическая деятельность монаха из ордена доминиканцев Антонио де Монтесиноса. Застав финальный аккорд истребления туземцев на острове Эспаньола, этот набожный католик пришёл в ужас. Узнав, что у местных жителей были государственная система и довольно развитое хозяйство, убедившись, что они мыслят, чувствуют и даже осведомлены о всемирном потопе, монах понял, что имеет дело с самыми обычными людьми. И это было катастрофично — с точки зрения умудрённого учёного-богослова. Монтесинос осознал, что злодеяния конкистадоров против людей повлекут кару Всевышнего, которая обрушится не только на них, но и на католических величеств, чьей волей они оказались в этих отдалённых землях. Спасая государей, верноподданный отец Антонио нежданно сотряс карибский остров обличительными проповедями и призывом щадить индейцев.

Этим священник вызвал гнев молодой колониальной «мафии», которая очень комфортно чувствовала себя при номинальном контроле метрополии. Не решившись поднять руку на Антонио, наместник Новой Испании Диего Колумб (сын Христофора) отправил монарху донос, в котором представил дело так, будто Монтесинос возмущает народ против короны и вообще не признаёт подчинение «Индий» их величествам. Однако священник сумел вернуться в Европу и попасть на аудиенцию к Фердинанду II. Судя по всему, король на самом деле пребывал в неведении относительно кровавых забав на Эспаньоле и был впечатлён картиной изощрённого колониального садизма, которую нарисовал отец Антонио. Фердинанд откликнулся на горячую исповедь монаха и повелел создать комиссию, заседая в которой Монтесинос буквально продавил законы, получившие название Бургосских (по названию кастильского города Бургос, где они были приняты). Эти акты признали право индейцев на человеческое обращение с ними — было запрещено бить туземцев плетью и палкой, обзывать «собаками» и прочей бранью. Эти же законы оформили систему энкомьенда (то есть защита), которая изначально задумывалась как программа приобщения туземцев к христианской культуре. Однако достижения Монтесиноса были только первым шагом в вековой борьбе с отвратительным расизмом: на местах законы почти не исполнялись, а энкомьенда скоро выродилась в примитивное крепостное право, просуществовавшее вплоть до XVIII века. Энкомендеро, то есть завоеватели, присваивали себе столько земли, сколько могли контролировать, и под предлогом «заботы» нещадно эксплуатировали живущее на ней население. Тем не менее вопрос о человеческой сути туземцев Америки был поставлен открыто и отчётливо, и уже в 1537 году, то есть через двадцать лет после Бургосских законов, папа Павел III издал буллу Sublimus Dei, которая признала наличие у индейцев души[182].