Война на уничтожение. Третий рейх и геноцид советского народа

Любопытным примером такого рода, имеющим отношение и к американскому Западу, и к нацистской Германии, выступает биография Иоганна Августа Зуттера, одного из столпов героического мифа поселенцев. Швейцарский немец Зуттер, в Америке ставший Джоном Саттером, приобрёл огромные угодья в Калифорнии и основал на них прекрасную земледельческую колонию Новая Гельвеция, на территории которой впоследствии будет построена столица штата — Сакраменто Сити. Плодотворный труд Саттера был прерван, когда в 1848 году на его землях обнаружилось золото. У колониста не было никаких сил сдержать неиссякаемый поток авантюристов, хлынувших в Новую Гельвецию в поисках презренного жёлтого металла. Его дело оказалось разрушено, а сам он умер практически нищим. В Швейцарии, Германии и США историю Зуттера рассказывают как драму человека, чьи подвижнические усилия были разрушены алчностью и подлостью других. Именно так его жизнь описана в известном рассказе Стефана Цвейга[168]. В том же ключе Зуттера подал кинематограф гитлеровской Германии[169], правда изменив происхождение героя: нацисты представили знаменитого переселенца не уроженцем швейцарского Базеля, а выходцем с территории рейха, из Гамбурга.

Эта благостная легенда о Зуттере совершенно умалчивает об отношениях пионера с коренным населением, например, о том, что он широко использовал принудительный труд индейцев. Местные жители были порабощены императором Калифорнии: под страхом телесных истязаний и смерти они были обязаны работать на него и не могли уйти. Правда, предприниматель платил им мизерное жалованье, но все покупки они были обязаны совершать в лавке Зуттера. Очевидец, Джеймс Клаймен, писал в 1845 году: «[Саттер] держит 600 или 800 индейцев в состоянии полного рабства, и… я просто обмер, увидев, как они обедают. 10 или 15 корыт, длиной 3 или 4 фута, были вынесены из кухни на жаркое солнце. Все, большие и малые работники, бежали к корытам, как свиньи, и зачерпывали еду руками….»[170]

Кроме того, как показала, в частности, исследовательница Рашель Хубер[171], Зуттер выгодно торговал индейскими детьми, постоянно используя их для погашения многочисленных долгов. Работник Новой Гельвеции Генрих Линхардт писал, что «участие в торговле индейцами всех возрастов показывает Зуттера во всей его безжалостной отвратительности»[172].

Обзаведясь личной армией и рабами, император Калифорнии пристрастился к алкоголю, отчего его дела стремительно приходили в упадок. Он всё больше терял доверие партнёров и утешался лишь в индейском гареме, созданном для сексуального удовлетворения. Впрочем, иногда ему наскучивали наложницы — и он отправлялся на поиски любви. Однажды, будучи сильно пьян, он стал приставать к одной индейской женщине-матери, требуя немедленно удалиться с ним в кусты. Когда она отказалась и убежала, Зуттер выхватил пистолет и стал угрожать застрелить её как «позорную шлюху» и «негодяйку». В неистовом гневе он ударил оказавшегося рядом ребёнка.

Причиной умолчаний о подобном является инерция расизма, который не считает нужным вспоминать о «недолюдях». Именно расистская философия служила идеологическим обоснованием геноцида, снимавшим табу на массовые убийства. Для пропаганды такого рода требовались кадры с выдающимся ораторским или публицистическим даром — и надо признать, они находились. Например, Фрэнк Баум, будущий автор добрейшей сказки «Волшебник из страны Оз», писал в газете Aberdeen Saturday Pioneer ранней зимой 1890 года:

«Белые, согласно закону завоевания и справедливости цивилизации, — господа американского континента, и лучшая защита наших пограничных поселений может быть обеспечена только полным уничтожением немногих оставшихся индейцев. Почему же не уничтожение? Их слава прошла, их дух сломлен, лучше для них умереть, чем влачить жалкое существование негодяев, какими они являются»[173].

Через четыре дня после публикации этой статьи, 29 декабря 1890 года, произошла бойня на ручье Вундед-Ни, в которой 7-й кавалерийский полк из-за случайного эксцесса перебил 150 индейцев племени сиу, включая женщин и детей. Но сам эксцесс возник не на пустом месте: солдаты были наэлектризованы антииндейской пропагандой и психологически готовы убивать. После резни Баум в своей колонке бесстрастно отметил, что они поступили совершенно верно: надо было «стереть этих диких и необузданных существ с лица земли»[174].