Война на уничтожение. Третий рейх и геноцид советского народа

Вермахт непосредственно участвовал в разработке стратегии голода и, учитывая краеугольный вопрос снабжения, был объективно заинтересован в его принятии. Против могли выступить некоторые консервативные военные, но их мнения не спрашивали. Определяющей оказалась позиция генерала Томаса, который склонился к мысли, что в расчётах Бакке заложено ключевое условие победы, а победителей не судят. Что касается главы штаба ОКВ Вильгельма Кейтеля, то он находился под полным влиянием фюрера и покорно принимал его точку зрения даже тогда, когда был с ним не согласен. Таким образом, верховное командование решительно согласилось с планом Бакке. Более того, в соответствии с волей Гитлера оно стало готовить меры по военному подавлению возможных голодных бунтов. Уже 5 июля 1941 года Кейтель сообщил шефу Управления вооружений сухопутных войск:

«…Вследствие предстоящего голода на большей части завоёванных областей следует рассчитывать на действия, продиктованные отчаянием, и на внезапные нападения. Поэтому фюрер требует, чтобы командующие охранных дивизий, тыловых частей и полицейских формирований имели в своём распоряжении боевые машины… Снова уполномочиваю Вас, во исполнение всех этих задач обратиться к приготовленным для итальянцев французским трофейным танкам и конфисковать их для этого. [….] Также крайне необходимы будут бронепоезда»[449].

Ещё одним заинтересованным игроком оказалось ведомство Розенберга, которое в будущем станет известно под названием Министерства восточных территорий, а пока что скрывалось под замысловатым псевдонимом «политического бюро по делам Востока». Ему предстояло осуществлять управление покорёнными землями после окончания войны. Розенберг активно продвигал идею использования окраинного сепаратизма, в особенности украинского; это означало, что для закрепления германского господства некоторые народы СССР можно признать хоть и третьестепенными, но всё же союзниками Великой Германии. Допускалось, что можно предоставить им видимость национальной автономии, не третировать и тем более не истреблять, а, наоборот, направлять их на борьбу с главным противником в Кремле. Однако по отношению к великороссам, населявшим большую часть «лесной зоны», автор «Мифа XX века» придерживался откровенно агрессивных взглядов. План Бакке не вызвал его принципиальных возражений, что видно из речи, обращённой Розенбергом к своим подчинённым за два дня до вторжения в Советский Союз: «Когда мы говорим о немецких требованиях на Востоке, мы в первую очередь говорим о пропитании для немецкого народа. В южных районах и на Северном Кавказе найдутся излишки, чтобы прокормить немцев. Но мы не видим нашего долга в том, чтобы поставлять продовольствие из этих изобильных районов русским. Мы знаем, что это жестокая необходимость, которая стоит вне всяких чувств. Без сомнения, потребуется огромная эвакуация, и русский народ ожидают тяжёлые времена»[450]. По сути, это пересказ соответствующего места из документа 23 мая; только откровенную фразу о вымирании миллионов Розенберг заменил туманными эвфемизмами «эвакуация» и «тяжёлые времена».

Итак, Гитлер, военные, экономисты и колониальные управленцы согласовали предложения Бакке. Однако наиболее интересным является вопрос об отношении к плану голода руководителей СС и полиции. На наш взгляд, эта связь носит самый важный и принципиальный характер.

***

Прежде чем перейти непосредственно к рассмотрению связи плана голода и действий СС на Востоке, следует отметить, что выделение социальной категории «лишних ртов» не было новым ни для фюрера, ни для структур Гиммлера. С 1939 года рейхсфюрер по указанию Гитлера активно подключился в реализации похожей по смыслу программы в самом рейхе. Её жертвами стали сумасшедшие, смертельно и неизлечимо больные немцы. В мотивации их истребления евгенические химеры органично сплелись с экономическими соображениями. Эта программа предвосхитила массовое уничтожение на Востоке той же логикой, когда жертв выбирали исходя из совокупности расовых и экономических предпосылок. C одной стороны — расовая гигиена, очистка немецкого общества от «больной крови», которая не должна передаваться по наследству; с другой — всё то же предельно прагматичное устранение тех, кого государство обязано кормить, не получая ничего взамен.

Последняя причина важнее. Передача наследственных заболеваний в принципе была уже исключена специальным немецким законом, который предписывал стерилизовать носителей таких недугов. Однако кое-что изменилось с его принятия: приближалась война. Истребительная программа Т-4, которая получила название по адресу её штаб-квартиры в Берлине (Тиргартенштрассе, 4), была задумана летом 1939 года, подготовлена осенью и запущена в январе 1940-го[451]. Затевая новую бойню, чреватую экономическими потрясениями, нацисты стремились загодя сбросить человеческий балласт.