Война на Востоке. Дневник командира моторизованной роты. 1941—1945

В тот самый момент, когда мы вчетвером докладывали генералу о своем прибытии, предохранительный клапан закрылся и в наступившей тишине послышался голос начальника станции:

– …блокпост охраняет небольшой мост. Жив ли его расчет, мне неизвестно, так как телефонная связь оборвана, а радиосвязи у нас нет. Судя по всему, можно говорить о нападении крупного партизанского отряда. Мы слышали много взрывов.

Офицер службы военных сообщений в звании Гауптмана тоже находился в группе возле генерала.

– Вы уже доложили о происшествии? – спросил генерал.

– Так точно! Мы сообщили в Барановичи, а также в Столбцы. Однако сейчас связи с ними нет. Позади состава, судя по всему, рельсы тоже взорваны. Мы слышали взрывы.

Генерал откашлялся и заявил:

– Предлагаю медленно ехать вперед до тех пор, пока это будет возможно. Может быть, нам еще удастся помочь людям на блокпосту. Затем мы обеспечим охрану на взорванных участках, пока ваши ремонтники будут заняты восстановительными работами.

– Согласен, господин генерал. Сейчас мы прицепим к составу еще два вагона.

Потом генерал обратился к остальным офицерам:

– Быстро составьте список личного состава и вооружения. Мы создадим несколько боевых групп, и, если будет достаточно времени, организуем акцию возмездия. Пора наказать этих бандитов!

– При такой дикой кутерьме, когда люди друг с другом даже незнакомы, это будет настоящей катастрофой, – тихо прошептал сапер.

Несмотря на скудное освещение, порядок удалось навести довольно быстро. При этом выяснилось, что винтовки имелись лишь у некоторых солдат. Правда, у офицера службы военных сообщений нашлись два пулемета и несколько стареньких автоматов. В конечном счете мы смогли образовать десять боевых групп по двадцать человек в каждой, из которых две были оставлены для охраны железнодорожной станции.

За этими приготовлениями мы не заметили, как прошел целый час. Затем послышалось шипение поступавшего в цилиндры пара, поршни привели шатуны в движение, огромные ведущие колеса несколько раз провернулись, вагоны дернулись, и состав медленно тронулся с места.

Впереди был смонтирован сильный прожектор, и я, лежа на передней платформе со своей группой, перед которой была поставлена задача прикрыть блокпост со стороны речки Лупа, внимательно всматривался в окружавший нас мрачный лес. Поезд шел со скоростью пешехода, но уже минут через двадцать в темноте показались языки пламени.

Внезапно откуда-то со стороны появились какие-то фигуры и начали отчаянно махать нам руками.

– Не стреляйте! Мы – немцы! – крикнули они и стали прыгать на подножки вагонов.

Оказалось, что четверо из них были немецкими, а двое – русскими железнодорожниками.

– Осторожно! Мост через Лупу взорван! – предупредил один из них машиниста, поправив ремень висевшей у него за спиной длинной винтовки.

Мы стали медленно приближаться к пожарищу и увидели пылающие развалины блокпоста. Тут в свете прожектора на путях показалось какое-то препятствие, и поезд, немного не доходя до него, остановился. Спрыгнув со своей группой с платформы, я решил посмотреть, в чем там дело. Глазам предстало жуткое зрелище – партизаны жестоко расправились с четырьмя русскими железнодорожниками, а их тела штабелем сложили на путях. Такова была месть «предателям», каковыми, по мнению партизан, эти бедняги являлись.

Тела были сняты с рельс, и моя группа вдоль железнодорожной насыпи направилась к мосту, который действительно оказался взорванным. Мы перешли речку вброд и выставили охрану, а остальные боевые группы направились осматривать развалины блокпоста, чтобы определить степень его разрушения.

Когда взошло солнце, все окончательно прояснилось – на протяжении почти десяти километров впереди и двух километров позади нас рельсы более чем в ста местах были взорваны. Кроме того, саперы обезвредили множество мин. Вскоре ремонтники с двух сторон приступили к работе, и один из инженеров доложил, что к следующему утру пути будут восстановлены.

Вечером моя наспех сколоченная боевая группа вновь заступила на охрану моста, а в полночь нас сменила другая. Тогда прямо рядом с рельсами я расстелил свой спальный мешок, забрался в него и мгновенно провалился в глубокий сон.

– Просыпайся, товарищ! Поезд вот-вот отправится! – встряхнул кто-то меня за плечо.

Я не сразу понял, где нахожусь, увидев простодушное лицо какого-то австрийца, а тот улыбнулся и добавил:

– Мне бы такой крепкий сон, как у вас.

Тогда я вылез из спального мешка, свернул его и, несмотря на то что паровоз подал пронзительный гудок к отправке, бросился к колонке и подставил голову под струю ледяной воды. Едва передо мной, мокрым насквозь, открылась дверь в купе, поезд с лязгом тронулся.

– Наш отпуск затянулся на тридцать часов, – ухмыльнулся сапер. – Что ж, на войне как на войне. Теперь мы вряд ли будем завтра утром в Смоленске. Если вообще туда приедем, ведь нам предстоит преодолеть сотни километров по области, в которой хозяйничают партизаны.