Война на Востоке. Дневник командира моторизованной роты. 1941—1945

Произнося это, он автоматически ощупал свой нагрудный карман и вытащил листок с записями по игре в скат. Майор же взглянул на колоду карт с отвращением.

– Нет, с меня хватит, к тому же мне не везет. Не забывайте, что генерал грозился снарядить карательную экспедицию против партизан, – заявил он.

– Многого от этой экспедиции ждать не приходится, – подхватил я и, обернувшись к саперу, продолжил: – Что может сделать отряд из практически незнакомых людей и с таким слабым вооружением? Вы очень хорошо объяснили это генералу. Со стороны казалось, что у вас имеется большой опыт по борьбе с партизанами.

– Так и есть, – мрачно ответил сапер.

– Вы должны нам обязательно обо всем рассказать, дружище, – с интересом заявил майор.

– Об этих коварных бандитах лучше не распространяться, – еще больше помрачнев, откликнулся сапер.

Однако, помолчав немного, он решился:

– Мне не доставляет удовольствия вспоминать о пережитом, но если вы настаиваете, то так и быть, но очень коротко.

Далее сапер рассказал нам целую историю, которую я постараюсь привести дословно:

«Дело было под Ржевом. Позади наших позиций лежали леса, в которых обосновались партизаны. Во время короткого отдыха я со своей боевой группой расположился в каком-то захолустье в ожидании подхода наших обозов. Около девяти часов утра со стороны лежавшего рядом леса показался мотоцикл с коляской. Его вид нас ужаснул – машина была вся в дырках от осколков и пуль, а колесо у коляски пробито. За рулем весь в крови и грязи сидел фельдфебель из штабной роты, который управлял мотоциклом правой рукой – его левая рука безвольно висела. Мы вытащили выбившегося из сил фельдфебеля и перевязали его. Прошло немало времени, прежде чем он сбивчиво смог поведать о своих злоключениях.

Оказалось, что в десяти километрах от нас в вечерних сумерках их головная машина на просеке подорвалась на мине. Остальные машины подъехали поближе и остановились, чтобы оказать помощь. Однако в этот момент со всех сторон зазвучали выстрелы. Многие машины загорелись, а некоторые, с боеприпасами, стали взрываться. Бежать было некуда, и возникла паника. Воспользовавшись этим, из-за деревьев выскочили партизаны и принялись колоть штыками всех, кто еще мог шевелиться. Раненного в руку фельдфебеля сильно ударили по голове, и он рухнул как подкошенный.

Несколько часов бедняга пролежал без сознания, а когда пришел в себя, в поисках выживших стал переползать от одной разбитой машины к другой. Все было тщетно – кругом лежали одни убитые. Внезапно из коляски одного мотоцикла послышался стон, исходивший от тяжелораненого штабного писаря. От него фельдфебель узнал, что, когда тот на короткое время очнулся, он увидел, как партизаны удалялись в южном направлении. Их было человек шестьдесят, может быть семьдесят. С собой они утащили нескольких пленных – каптенармуса и двоих служивших у нас местных жителей.

– Для них было бы лучше, если бы их убило сразу, – прошептал писарь и умер.

С большим трудом фельдфебелю удалось завести мотоцикл и доехать до нас.

Настроение моих парней трудно передать. Они неделями сражались на передовой по уши в дерьме и были не прочь отдохнуть. Однако от рассказа фельдфебеля их охватила такая ярость, что всех буквально трясло. Ими овладела жажда мести. Поэтому, когда я доложил о происшедшем в батальон и получил приказ на проведение операции по ликвидации партизан, все как один вызвались принять ней участие.

Вскоре в мое распоряжение прибыло специальное подразделение, специализировавшееся на борьбе с партизанами. Оно состояло из группы весьма странных и каких-то диких личностей в количестве шестидесяти человек смешанного национального состава – нескольких младших командиров из числа немцев и рядовых, в основном латышей и русских, умевших хорошо ориентироваться в лесистой местности. Предводителем у них был угрожающе выглядевший гауптман полиции, который с ухмылкой заявил, что за плечами подчиненных ему «урок» насчитывалось не менее пятисот лет тюремного заключения.

Операция оказалась просто ужасной, и следует признать, что, несмотря на дикий вид этой шайки матерых преступников, без них она закончилась бы для нас полной катастрофой. С их помощью нам при минимальных потерях удалось обнаружить и ликвидировать лагерь партизан. Были найдены и зверски изуродованные тела взятых ими в плен каптенармуса и двоих местных жителей. Я не хотел бы испытать что-либо подобное еще раз, господа».

Когда сапер закончил свое повествование, мы были потрясены, и в купе на долгое время воцарилось молчание.

– Интересно, почему попавших к нам в плен партизан не считают военнопленными? – наконец нарушил я гнетущую тишину.

– К ним нельзя применить защиту как к лицам, ведущим боевые действия, поскольку они не соблюдают положения, изложенные в Гаагской конвенции о законах и обычаях сухопутной войны, – отозвался майор, покачав головой.

– Значит, их можно расстреливать без суда и следствия?

– Конечно!

Тут в разговор вмешался военврач, воздерживавшийся до этой поры от участия в дискуссии.