Война Невменяемого

— Неужели? И что же мне делать с таким подарком? А? О! Придумал! Повешу-ка я вас вместе! Так сказать, лицом к лицу. И будешь ты ею любоваться до последнего мига в своей жизни!

Правитель стал поворачивать для отдачи соответствующего приказа к сотнику, когда краем глаза уловил движение поднятой руки своего первого советника. И тут же вопросительно на него уставился.

— Хафан, — пожалуй, только Ваен Герк имел еще право обращаться к Фаррати по имени, — казнить ты их всегда успеешь. Но припомни этого странного тысячника. Не мешало бы вначале эту уродину подлечить, а потом подробно расспросить о прирученных боларах. Да и десятник Касгар пусть попытается отомстить за своих павших товарищей, возглавив отряд карателей и со всем рвением разыскивая этот подлый отряд предателей.

В наступившем молчании Хафан Рьед задумчиво уселся на свое кресло, немного подумал, словно сомневаясь в правильности высказанного совета, но потом все-таки признал целесообразность отмены бессмысленной казни. И начал со своего воспитанника:

— Касгар, тебе сейчас очень повезло, что мой советник напомнил о твоей неимоверной задолженности. Немедленно отправляйся с войском и лично доставь мне этого бунтовщика Каламина.

— Слушаюсь и повинуюсь, Великий! — Содрогаясь всем телом, десятник буквально выполз из помещения.

— А этой… — запнувшись в определении пленницы, правитель указал советнику на нее пальцем, — займись лично! Подлечи и выпытай у нее все нам необходимое.

— Слушаюсь…

— Да! И если она действительно станет более притягательной после лечения, напомнишь соответствующей демонстрацией. Забирай!

Так как утренние доклады еще не завершились, то Ваен Герк остался на месте. Лишь отдал приказ придворному лекарю:

— Доставить ее в комнату домашнего ареста возле основного внутреннего поста и продолжить самое интенсивное лечение! Я подойду, как только освобожусь.

Когда пленницу увели, почти неся на руках, Великий Кзыр с некоторой ностальгией по прерванным мечтам о мировой гегемонии свернул послание от Дымного в рулончик и раздраженно спросил у молчащих придворных:

— Чего затихли? Не все плохие новости пересказали? А может, «хорошие» есть? Да вкупе с подобными «подарочками»? С вас станется…

Баронета Шиловски никак не могла понять своего состояния: то ли она уже умерла, то ли до сих пор находится на последней тропе к смерти — настолько все тело кричало о непереносимой боли и отказывалось повиноваться. Даже осознавая, что ее глаза открыты, Мирта не могла ничего разобрать в мельтешении перед ней разноцветных пятен, а орган слуха улавливал лишь скрежет песка да глухие, перемежающиеся барабанным гулом раскаты грома. Сознание существовало отдельно от тела, оторвавшись от реальности и совершенно не реагируя на внешние раздражители. Разве что малюсенькая часть воли пыталась отследить идущие вокруг изменения и сопоставить их с вязкими, как свернувшаяся кровь, размышлениями.

Затем в тело вошло какое-то успокоение, боль стала гаснуть, сменяясь полным равнодушием и апатией. И родилась только одна, совершенно фатальная мысль: «На этот раз я умерла окончательно…»

Потом новые болезненные ощущения и вдруг ясно всплывшие воспоминания о своей первой смерти: «Тогда меня спасла Мальвика… и Кремон. Но тогда таких болей не чувствовала. И так долго меня не мучили. В цитадели Плады меня спасли друзья. А сейчас их нет. Мальвика тоже умерла, а Кремон далеко… И опять в своей смерти виновата только я, слишком расслабилась. И кто-то меня убил… Да еще и увез! — Тут же вспомнились мелькающие перед самым носом копыта лошади, и головокружение с новой силой ударило по мозгу. — Зачем?! И куда меня увезли? Кому я нужна, мертвая? А вдруг это Кремон? Вдруг ему удалось меня спасти? И он опять пытается меня оживить? Может, надо ему помочь? — Такая мысль вдруг заставила сознание бороться со всей яростью и настойчивостью. Оно стало выкарабкиваться из омута отчаяния и рванулось к пятнышку далеко мерцающего света. Но вместе с чувствами вернулась жуткая боль. Хоть и приглушенная, она попыталась вновь упрятать сознание в дебрях равнодушия. — Нет! Я не хочу умирать! — мысленно закричала Мирта, в решающем рывке устремляясь к свету. — Я тебе помогу! Забери меня отсюда, Кремон!!!»

Кажется, последнее слово она сумела вытолкнуть непослушными губами. И тут же к ней вернулось зрение. В колеблющемся и неверном свете головокружения она совсем близко от себя увидела склоненное над собой мужское лицо. Несмотря на солидный возраст мужчины, оно сразу показалось Мирте очень красивым, мужественным и волевым. А в глазах так и просматривался незаурядный ум, слегка размытый истинной добротой и неожиданной грустью. И сразу возникла уверенность, что этот мужчина очень сочувствует ей и готов помочь, невзирая на свое сходство с обитателями Кремневой Орды. Баронета тут же сообразила, что Кремон и все остальные колдуны отряда в последнее время выглядели таким же образом, а значит, вполне возможно, что она среди своих и около нее просто незнакомый ей врач.

С напряжением всего тела и чувствуя подступающую Рвоту, женщина прохрипела:

— Где Кремон?