Война Ночных Охотников

Еще одна пуля царапнула Алексею лицо, и он почувствовал, как воздух холодит зубы сквозь разорванную щеку. Он вскинул левую руку, машинально защищая лицо, получил пулю в грудь, выронил пистолет.

— Срань, — выдохнул Кобылин.

Свободной рукой он сдернул с левого запястья огромные золотые часы, напоминавшие хоккейную шайбу. Прижал золоченую головку и швырнул под ноги подступавшим штурмовикам.

Те прыснули в разные стороны, как тараканы с кухни, но — не успели.

Огромный шар огня вспух на месте упавших часов, и перед глазами Кобылина раскатилось пылающее полотнище. Мир на секунду остановился, и Алексей успел заметить, как в зале набухают бутоны огненных цветов. Значит, не все гранаты у штурмовиков были дымовыми — с удовлетворением отметил Кобылин, прежде чем время пустилось вскачь.

Он еще успел почувствовать волну, вдавившую его грудь к позвоночнику, ощутил жар вспыхнувших волос и боль ожогов, когда лицо окунулась в пламя. Показалось — с него заживо сдирают кожу. А потом удар кувалды вышвырнул его прочь из пылающего ада.

Кобылин вылетел из разбитых дверей в облаке огня, пыли и осколков стекла. Упал на крыльцо, проехался по ступенькам и остался лежать на спине, дымясь и судорожно дергая обожженными руками.

Перед глазами у него плавали бурые пятна, но Алексей успел увидеть, как весь холл вспыхнул пламенем, как посыпался сверху потолок, и как бухнули еще два взрыва, да так, что со всего фасада посыпались стекла, а из окон метнулись языки огня.

Из разбитых дверей выплеснулась волна пламени, завертелась, как юла, и Кобылин начал проваливаться в темное ничто, ощущая, как пузыриться его сгоревшая кожа на лице.

Внезапно среди танцующих языков огня, он увидел человеческую фигуру. Девчонка. В простой футболке со стразами, в драных джинсах. Длинные черные волосы, и только одна прядь белая, как снег. Ее лицо, хрупкое, тонкое, с потекшей тушью, исказила гримаса отчаянья. Она вскинула руку, потянулась к Кобылину, словно пытаясь коснуться его.

Застонавший Кобылин поднял окровавленное месиво, оставшееся от правой руки, и потянулся ей навстречу. Она! То самое лицо из утраченной памяти…

Девчонка рванулась к охотнику, но ее что-то удержало на месте. Белый туман обвился вокруг ее тонкой шеи словно шарф, и тут же затянулся, как петля висельника. Полупрозрачные щупальца обняли хрупкое тело и что-то большое и белое, напоминающее спрута-альбиноса, потащило девчонку обратно в огонь. Ее рот раскрылся в отчаянном крике. Рванувшись вперед, девчонка высвободила из захвата чудовища вторую руку и ткнула в сторону охотника.

Кобылин резко втянул воздух горящим огнем горлом. Перед глазами прояснилось — словно умыли живой водой. Его почерневшая рука, маячившая перед глазами как обгорелая ветка, мгновенно побелела, возвращая себе прежний вид. Алексей, внезапно понявший, что уже больше минуты не дышал, с наслаждением сделал вдох, и ощутил невероятную легкость во всем теле. Словно заново родился.

Он бросил взгляд в огонь, но девчонка уже исчезла, как и белое чудовище, пленившее ее. Лишь тогда Кобылин уронил руку на живот и поднял взгляд.

Над ним нависали знакомые лица. Встревоженные, паникующие, со слезами на глазах. Вот слева — девчонка в кожанке с длинными черными волосами. Ленка! Боже, он опять ее не узнал? Справа, заслоняя солнце, нависает Верка, с грязными, свалявшимися как пакля, рыжими кудряшками. Она что-то говорит, рот раскрыт в крике, но Алексей ничего не слышит, кроме гула крови, пульсирующей в висках.

— Конь рыж, — пробормотал он. — Конь черен…

Прямо над ним вдруг появилось еще одно лицо. Хрупкое, девчоночье, с огромным глазами, под которыми виднелись синяки. У нее волосы торчали дыбом и были розовыми. Кобылин на секунду задумался, пытаясь сообразить, куда отнеси эту разновидность коней.

А девчонка неожиданно крепко ухватила его за челюсть и дернула на себя, заставив взглянуть в глаза. Она вовсе не выглядела плачущей или расстроенной. Нет, она скорее напоминала рассвирепевшую росомаху.

— Кобылин! — рявкнула она. — Очнись, гад!

— Дашка, — пробормотал он и тут же вспомнил ее. — Даш!

— А кто же еще, — бросила она в ответ. — Ну! Я жду!

— Ее там нет, — плаксиво пожаловался Кобылин. — Я искал, но ее там нет. И не было… Даш?

— Она тебе сама сказала, куда собиралась! — гаркнула предсказательница. — Вспоминай! Ты знаешь ответ! Просто вспомни!

Кобылин на секунду задумался, роясь в шкафах памяти. Во всем теле образовалась такая воздушная легкость, что мысли опять путались. Хотелось смеяться и плакать одновременно. Но ему нужно было держаться. У него была цель. Была.

— Черные горы, — выдохнул Кобылин и его голос стал тверже. — Она сказала. Черногория. И озеро. Черное озеро.

Пальцы пророчицы расслабились. По синим, почти черным губам скользнула легкая улыбка. Дарья наклонилась, быстро, как птичка, поцеловала охотника в лоб, выпрямилась и исчезла из поля зрения.

Ее место тут же заняла другая голова. Огромная, лохматая, с бородищей лопатой. В ней светилась полоска седины — как дорожный знак. Гриша — вспомнил Алексей. Ох, как трещит башка!