Война Ночных Охотников

Похолодев, Кобылин рванулся вперед, чуть не ткнулся носом в зеркало, пытаясь прожечь взглядом собственное отражение. Он вдруг понял, что именно не давало ему покоя. Память. Он начал терять память давно. Пуля Йована, выпущенная из снайперской винтовки, лишь поставила точку. Память исчезла не сразу, не вдруг. Все началось почти год назад, когда он начал постепенно превращаться в новое существо, бывшее когда-то охотником Кобылиным. Алексей вспомнил, что до последнего цеплялся за свою личность, не желая сдаваться силе, жившей в его теле.

Сходя с ума, отчаявшись, бывший охотник твердил про себя то, что хотел запомнить. Повторял вслух снова и снова то, за что можно схватиться как за спасательный круг и не кануть в черное беспамятство. Сотню, тысячу, миллион раз, самое яркое, самое важное, самое драгоценное…

Линда.

Губы Кобылина шевельнулись. Глаза остекленели, превращаясь в хрусталь, сквозь который проглядывала темнота, скрывавшаяся на той стороне. Боль бесилась в затылке, до вспышек в глазах, до хруста костей.

Он нырнул в глубины памяти, бросившись в них как в омут, с головой, с разгона, разметав клочья воспоминаний как груду опавших листьев, не обращая внимания на боль и голоса за спиной.

Ведьма.

Алексей попытался припомнить их встречу. Да, что-то такое было в зале с картинами. Ее лицо… Кобылин никак не мог увидеть ее лицо. На ум сразу приходила картинка из недавнего видео — усталая, почти изможденная женщина с набухшими веками, выглядевшая так, словно только что перенесла тяжелую болезнь. Это сейчас. А тогда? Какой она была, когда они встретились?

Шипя от боли, охотник вцепился пальцами в края раковины, да так, что керамика захрустела, покрываясь сетью трещин. Нет. Ускользает. Они были вместе. Объятья. Переспали? Да. Он вытащил ее из горящего дома. Потом… Потом она позвонила и, кажется, назвала адрес базы троллей.

Замычав от нестерпимой боли, Кобылин наклонился над раковиной и ткнулся лбом в зеркало. Нет. Тяжело. Как она выглядела тогда? Почему он так цепляется за это имя?

Расслабившись, Кобылин поднял голову, глянул на свое отражение. Взъерошенные волосы, косая ухмылка, злой упрямый взгляд.

— Я должен найти ее, — сказал Кобылин сам себе, но его губы не шевельнулись. — Линда.

Это последний кусочек головоломки. Недостающая часть мозаики. Краеугольный камень. Он должен найти эту ведьму. Встать лицом к лицу. Тогда, быть может, память вернется к нему окончательно. Откроются все скрытые детали, прячущиеся сейчас в тумане. Теряя свою жизнь, свою личность, он твердил ее имя — как пароль, как компьютерный код, программируя сам себя… На что? Он делал этот в то время, о котором почти ничего не помнил сейчас. Нужно потянуть за эту ниточку. Тогда, возможно, распутается весь клубочек?

Алексей разжал пальцы, отпустил треснувшие края раковины, отодвинулся от зеркала. Снова взглянул на себя. Некоторые шрамы набухли, а вот крови не видно. Голова раскалывалась от боли, но она уже отступала, мягкими волнами, растворяясь в тепле ванной комнаты. Вот, значит, как. Значит, это воспоминания о том, кем он был и что он делал — опасны. А его собственные приносят лишь головную боль, словно кто-то с той стороны все еще пытается пробраться в его сознание.

Кобылин вскинул руку, коснулся шрама на голове, дернул уголком рта. Проклятая пуля, какой бы волшебной она ни была, сделала свое дело. Она убила того, в кого он превращался. Ладно, не убила, сильно покалечила. Дав возможность охотнику Кобылину, постепенно растворявшемуся в небытии, снова вынырнуть наружу. Что сделала эта пуля? Какие связи нарушила? Почему девчонка-смерть, явно что-то сделавшая с ним, больше не показывается? И что за тварь схватила ее тогда, на крыльце, прямо в языках пламени? Вопросы. На которые нужно получить ответы. Но не сейчас.

— Линда, — твердо произнес Кобылин и оттолкнулся от раковины.

Развернувшись, он распахнул дверь и, натягивая подхваченную с вешалки оливковую майку, цветом напоминавшую военную форму, выбрался в коридор. Из большой комнаты доносились громкие голоса, но Кобылин свернул на кухню.

Шлепая босыми ногами по плитке, он подошел к столу. Нашел старую кружку в шкафу. Выдул из нее пыль, налил кипятка из горячего еще чайника. Бросил в него пакет чая из коробки, стоявшей на столе. И, дожидаясь, пока он заварится, выглянул в окно.

Там, внизу, у подъезда, торчали две черные машины с мигалками и броневик банка. Чуть дальше притаилась патрульная полицейская машина, увязавшаяся за ними по дороге сюда, в маленькую недостроенную квартирку, ставшую на время, штабом охотников. Полицейских остановил Рыжий, успевший позвонить то ли коллегам, то ли покровителям — и даже подрядил их дежурить, отпугивая потенциальных любопытных участковых.