Война Ночных Охотников

— Эти девчонки, — хрипло пожаловался Кобылин. — Они меня убивают.

Григорий, с тревогой смотревший в лицо охотника, расплылся в улыбке.

— Это он! — объявил он во весь голос. — Вернулся, сукин сын! Грузите его к остальным и сваливаем!

Кобылин моргнул, когда опять начала кружиться голова. Осоловело глянул вверх и почувствовал, как поднимается в воздух. Его держали много рук. Мелкие, девичьи, держали нежно и ласково. Мощные лапы охотников держали крепко, надежно. И были еще чьи-то невидимые, почти неосязаемые, принадлежащие тем, кого нельзя заметить, но можно почувствовать.

Мир перед глазами дрогнул, поплыл вбок, и Кобылин устало прикрыл веки, погружаясь в сон.

Глава 37

Кобылин протер полотенцем запотевшее пластиковое зеркало, швырнул мокрый комок в раковину и уставился на свое отражение. Крохотная ванная, отделанная голубой плиткой, была еще полна жара и по стенам ползли капли влаги.

Тренировочные штаны, которые Алексей успел натянуть на себя, прилипали к ногам. Футболку Кобылин пока не надевал. Стоя с обнаженным торсом, он внимательно вглядывался в зеркало, изучая хитросплетенье шрамов на своем теле.

Грудь и живот охотника походили на школьную доску, усеянную бесчисленными царапинами от мела. Некоторые шрамы были едва заметны — от них остались белесые намеки на былые повреждения. Другие же выглядели свежими.

Подняв руку, Алексей прикоснулся к припухлости на груди, напоминавшей крохотный бежевый вулкан. След от пули, полученной несколько часов назад. А кажется, что это случилось двадцать лет назад. Раны не затянулись волшебным образом. Просто выглядели так, словно сразу же после ранения тело прыжком сдвинулось во времени, дав время дыркам затянуться. И то, что некоторые дырки, определенно, были от смертельных ударов, наводило на мысли, что простым заживлением тут не обошлось.

Кобылин провел пальцем по широкому рубцу, оставшемуся на груди от удара ножом. Прикоснулся к парным длинным царапинам на животе, — след от неизвестно чьих когтей. Потрогал белую воронку от тяжелой пули.

Упершись обеими руками в края раковины, Алексей заглянул в глаза самому себе. Худое обветренное лицо, торчащие скулы. Серые глаза законченного упрямца, смотрящие холодно и немного надменно. Стоит ли рискнуть?

Не отрывая глаз от зеркала, Кобылин попробовал погрузиться в воспоминания. Осторожно. Мягко.

Вот его первое дело. И второе. Банда Бритого. Вампир, подаривший ему прозвище «Стройбат». Гриша. Отель и призрак. Скитания по подвалам и чердакам. Десятки сражений и сотни мелких стычек. Нет, конечно, он не помнил абсолютно всего. Многое было подернуто туманной дымкой. Совершенно естественной, человеческой. В конце концов, память не идеальна. Девчонка с косой. Их совместная охота на чудовищ из-за грани мира.

Нахмурившись, Алексей глянул на свою грудь, на белые шрамы. Не набухли? Не проступила ли кровь?

Министерство. Русалка. Охотник на крыс. Гриша… Гриша, сукин сын, хранитель чертовых тайн, запутавшийся в собственных интригах. Тролли. Подвал…

Тяжело дыша, Кобылин медленно попытался воскресить в памяти дальнейшие события. Прикоснулся к ним аккуратно, бережно, с болезненным интересом, как пробуют языком нарывающий зуб, пытаясь определить — насколько все плохо?

Подземелье. Паук. Проклятая бессмертная тварь, которая, по уверениям подземников, могла уничтожить весь город. Драка на кухне. Боль. Отчаянье. Отрицание поражения. Боль в груди. Смерть.

Задыхаясь, Алексей опустил взгляд, провел пальцами по коже. Нет. Кольнуло в под ребрами, но — нет. Все в порядке. Крови нет, раны не открылись. Пока? Или дело не в этом?

Ладно.

Алексей хлопнул в ладоши, потер руки друг о друга, снова уперся в раковину, впился взглядом в свое отраженье в мутном от пара стекле. Весь напряжен, мышцы вздулись — словно лыжник на старте.

Он умер. Это Кобылин помнил совершенно точно. Что случилось потом? Там была девчонка. Та самая, которая встречалась ему и раньше. О, ее он тоже помнил. Все предыдущие встречи. Но не эту. Они о чем-то договорились. Что-то произошло. Что? Бессмертная тварь умерла, а покойник встал на ноги. И пошел к выходу.

Боль тугим кольцом стянула голову, кольнула виски. В затылок ткнулся тупой лом — пока не сильно, просто намекая на неприятности. Сопя и отдуваясь, Кобылин бросил взгляд на шрамы. Чисто.

Дальше. Все как в тумане. Он, определенно, охотился. На самых разных тварей, облика которых не помнил. Умирал. Поднимался. Охотился. Умирал. И поднимался. Он выполнял задания. Да. И с каждой смертью, с каждым возвращением из-за грани, он словно истончался. Оставлял на той стороне часть себя, постепенно теряя собственную волю. И память.