Война патриотизмов: Пропаганда и массовые настроения в России периода крушения империи

М. М. Ковалевский поднимал другую «неудобную» для патриотов-консерваторов тему 1812 года – разорение местных жителей вследствие использовавшейся русскими войсками тактики выжженной земли. Историк упоминал о снесенных деревнях, население которых в одночасье стало нищим и просило милостыню у наступавших французов, о мародерстве отступавших русских полков. Крестьяне, спасаясь от русской и французской армий, бежали в лес, уводя туда и скот. Но тактика русской армии оправдывалась – французам не хватало хлеба. Вместе с тем работа Ковалевского полностью соответствовала патриотическому дискурсу: главным источником победы он назвал патриотизм русского народа, закончив свою работу призывом «стойко отстаивать национальные интересы» перед лицом внешних и внутренних врагов[122]. При этом тема внутреннего врага Ковалевским раскрыта не была, но в 1912 году в России это понятие могло ассоциироваться с радикалами справа (черносотенцами) и слева (революционерами).

С точки зрения государственной политики памяти 1913 год должен был пройти под звуки празднования 300-летнего юбилея династии, подготовка к которому началась за три года, когда был учрежден специальный «Комитет для устройства празднования трехсотлетия царствующего дома Романовых». К юбилейным торжествам публиковались парадные портреты российского самодержца и выходили иллюстрированные издания на историческую тематику; журнал «Нива» публиковал фотоотчет о торжествах, проходивших в различных городах империи, а «Русский паломник» выпустил бесплатный «Юбилейный альбом в память 300-летия дома Романовых», в котором появился парадный портрет Николая II со скипетром и державой.

Первым официальным днем торжеств стало 21 февраля – день избрания на царство Михаила Федоровича. Этот день был объявлен нерабочим, и в Петербурге начались праздничные мероприятия: салют в Петропавловской крепости, благодарственный молебен в Казанском соборе, приемы сановников в Зимнем дворце, праздничный концерт в Государственной думе. В городе проходили праздничные гуляния. Однако кое в чем власти перестарались: даже шеф жандармов В. Ф. Джунковский отмечал, что на улицах было слишком много полиции, из-за чего создавалось впечатление, что город «обращен в военный лагерь». В феврале в столице праздничные мероприятия продолжались несколько дней, а в мае императорская чета отправилась по Волге в Ипатьевский монастырь в Костроме. Сопровождавшие царя министры по-разному описывали настроения провинциальной публики в дни пребывания императора. Министр иностранных дел С. Д. Сазонов писал о глубоком и неподдельном «национальном настроении» всей России, за исключением «худосочных элементов интеллигенции», в то время как премьер-министр и министр финансов В. Н. Коковцов сообщал о «тусклом и слабом проявлении скорее любопытства, нежели истинного подъема».

Начальница Санкт-Петербургского Елизаветинского института благородных девиц М. Л. Казем-Бек (урожденная Толстая) демонстрировала в дневнике скептическое отношение к торжествам, отмечая, что у некоторых чиновников патриотическое настроение подогревалось надеждами на награды:

Об юбилее говорят много. Светское общество готовится к придворным торжествам; чиновники радовались, надеясь на денежные и другие награды, а теперь ворчат, узнав, что наград не будет; революционеры, говорят, задумывают какие-то беспорядки. А я, при всем своем монархизме и при всей своей преданности династии, Романовскому юбилею не сочувствую. Почему праздновать трехсотлетие? Ни столетия, ни двухсотлетия не праздновали, а тогда династия была сильнее и патриотизм крепче. В смутные времена – таковые мы теперь переживаем – нужно как можно меньше «шуметь». Овации вызывают контровации, и еще неизвестно, которые из них пересилят[123].

В печати также отражались разные настроения современников в связи с юбилеем. В периодике по понятным причинам преобладали патриотические восторги. Первый февральский номер иллюстрированного журнала литературы, политики и современной жизни «Нива» открывался большим портретом Николая II. В самом номере были напечатаны портреты всех правивших Романовых, а также аллегорическая картина А. Карелина в память воцарения династии. Помимо этого, в номерах журналов публиковались литературно-исторические очерки из истории династии, родословные таблицы. Одна из заметок подводила итог правления Романовых и рисовала радужные перспективы: