Война племен

— Захочу экзотики — скажу, — буркнул он и быстро собрав вещи, испарился.

Анна долго рыдала после его ухода. Так долго, что веки практически не открывались. На следующий день ровно в двенадцать она была у него дома. С тех пор она регулярно испытывала оргазмы и исполняя супружеский долг перед Савелием все больше чувствовала, насколько сильно ненавидит мужа. Наверное, она просто поняла, что в другом месте от нее не потребуют «экзотики» и трахнут так, как ей того захочется.

Было еще кое-что, о чем Анна прежде старалась не думать. Нечто, о чем она вспомнила несколько дней назад. Вопрос зазвенел в голове, словно колокол в воскресный полдень. После возвращения Августа и Савелия из пустоши, когда они чудом спаслись и нашли новые земли, Савелий перестал прикасаться к Анне. Вообще. Чтобы скрыть беременность от Августа, Анне пришлось напоить Савелия до беспамятства. О том, что в ту ночь у них на самом деле ничего не было, Савелий, вроде бы, так и не вспомнил. Так почему же Савелий оставил ее в покое? Ответ был очевиден, но Анна давно приняла решение игнорировать его. Антон был случайностью… Выходка Савелия, которую Анна еле пережила.

Она вздрогнула и сжала колени. Кажется, пора ложиться спать. Она забралась под одеяло и попыталась уснуть.

Август как всегда заявился без стука.

— Долго ждала? — спросил он и зажег лампу на стене.

— Я и не ждала вовсе.

Он присел на кровать и погладил ее ноги под одеялом.

— Я у Кирилла задержался. С Галей тоже пришлось поговорить.

Она повернулась на бок и устало взглянула на него.

— Как вы выжили тридцать лет назад? — прошептала она. — Как добрались до северных земель и вернулись обратно?

— Я говорил тебе, — пожал плечами Август, явно удивленный ее вопросом. — Мы нашли в пустоши корабль и прятались там, пока я не обнаружил карту.

— И бури чудесным образом обошли вас стороной… — натянуто улыбнулась Анна.

— Да, обошли.

— Что ты предложил Савелию за мою свободу? — в тишине спросила Анна.

— Ты никогда не была свободной, — ответил Август.

— Ты понимаешь, о чем я спрашиваю. Что ты предложил Савелию в обмен… на меня…

Август молчал.

— Жизнь? Земли? Богатство? Власть? Что ты предложил ему за меня! — едва ли ни прокричала Анна.

— Все, что ты перечислила, — отозвался Август и повернулся к ней спиной.

Анна улыбнулась, утыкаясь взглядом в его затылок.

— Лучше бы ты его просто убил… — произнесла она.

— Может, и лучше, но не убил. Мы выживали вместе. Мы были злейшими врагами и самыми верными союзниками. Мы оба об этом знали. И выживали. Как могли. Как умели. И у нас получилось. Мы вернулись домой живыми. С перспективами на будущее. С надеждой, что наш народ можно спасти.

— Когда вас заперли в поселении, Савелий мог разорвать условия вашей сделки, — задумалась Анна. — Чем ты шантажировал его тогда?

— Перспективами и будущим. Это я нашел на корабле прибор, который предсказывал приход бурь. Савелий не понимал, как он работает. А я разобрался. Карты местности тоже я нашел. Чертежи, план-схемы. Погребенных в спячку людей. Систему очистки воды и белковые продукты в криопакетах. Кое-что я утаил, конечно. Терраформирование. Истории рекомбинантов. Их роль в запуске проекта. Инъектор с наномашинами для постановки пробы младенцам. Мы провели на корабле более месяца. И Савелий знал, что я рассказал ему далеко не все. Но все же, главную ценность для нас обоих представлял прибор и карты движения бурь. Савелий знал, что без прибора и меня, в качестве посредника, ему в пустоши не выжить. Потому, даже оказавшись взаперти, руки у него все равно были связаны обещанием держаться от тебя подальше.

— Зачем такие жертвы, Август? Ради чего? Любовницы с двумя детьми? — Анна с прискорбием улыбнулась и присела на край кровати рядом с ним. — Сколько нас таких на белом свете? Бесправных… Искалеченных… Под чужими фамилиями… В чужих домах за толстыми дверями… Почему же ты отдал все это ради меня, Август?

Он повернулся к ней лицом, и Анна прочла в его глазах сожаление. Ее едва не разобрал смех. Жалость? Ему было ее жаль?

— Потому что… — произнес он очень тихо, — это из-за меня ты угодила в эту клетку.

Лицо Анны перекосило. О чем, черт побери, он говорил?