Война под терриконами. Донецкий сборник

– Наблюдаю движение по месту ночного обстрела. «Хаммер» с белым флагом, рефрижератор с красным крестом и человек десять по полю с мешками копошатся.

– Это похоронная команда. С утра из ОБСЕ звонили и предупредили. А какие результаты по обстрелу?

– Два танка, четыре БТРа и жмуриков свыше роты. Так мы их отпустим?

– Ты с ума спятил? Это же под контролем европейцев! Не вздумай, Коля! Пехота же молчит? Молчит? Я тебя спрашиваю. Отвечай.

– Ну, молчит, молчит.

– Во-о-от. И ты сиди смирно. Выруби рацию до ночи и заройся, как мышь. Всё! Конец связи! – грозно выплюнула трубка и отключилась.

Амиго с досадой ещё раз посмотрел на украинских военных, собиравших трупы, и вдруг обратил внимание на странное поведение бойцов похоронной команды, которая только оттаскивала убитых к кромке поля, там уже другие хлопцы потрошили разгрузки и, выворачивая карманы, складывали содержимое в один мешок. Никто и никого не складывал в рефрижератор, стоявший в стороне с закрытыми дверцами. Было отчётливо видно, как двое поднесли канистры, и по их походке Амиго понял: тара не пустая.

«Не иначе мародёры. Может, следы заметают? – мелькнула догадка, и он всмотрелся через оптику ещё внимательнее; тут его осенило окончательно: – Так они же документы с деньгами наёмников собирают! И бензин-для трупов!»

Он снова включил рацию.

– Первый, первый! Амиго на связи! – торопливо начал Николай.

Первый не отвечал… Он попробовал ещё пару раз. Рация молчала. Амиго перешёл на запасную волну:

– Кто из огневых слышит меня? Амиго на связи!

Вдруг трубка хрипло ответила:

– Авангард на связи! Что там?

– Кот на огневой?

– Да, здесь. Позвать?

– Бегом! – торопил Амиго, зная, что командир первой батареи самоходных артиллерийских установок «Гвоздика» с позывным Кот не будет миндальничать с нацистами. Главное – выиграть время и не дать уйти псевдопохоронщикам…

– Кот на проводе. Кто это? – заспанным голосом спросил Кот.

– Костя, это Колян Амиго. Привет.

– Давай по делу. – Кот не любил засорять эфир.

– Движение в квадрате 71/14,-затараторил Амиго, диктуя координаты ночного боя, а потом доложил свои догадки относительно наёмников.

– Всё понял! Щас накроем! Потом разрулим. Не тушуйся, брат, – заключил Кот, понимая, что за такое хулиганство по головке не погладят, а то и больше.

Не прошло и десяти минут, как шесть 122-миллиметровых снарядов гулко легли на поле, где какие-то люди совершенно безнаказанно рылись в карманах «двухсотых», собирая неудобные улики об иностранных наёмниках в рядах украинской армии. Белый грузовик разлетелся в клочья, камуфлированный «Хаммер» перевернуло и отбросило на несколько метров, на ногах не осталось ни одного человека. Зашумела рация.

– Амиго! Ответь Авангарду!

– Слушаю, Кот.

– Как мы там сработали?

– В десятку! Ты красава, братуха! – доложил Амиго.

– К вашим услугам. Сейчас будем думать, как отбрехаться. Ладно, я пацанам из второго мотострелкового батальона позвоню. Пусть сползают, пока укры не опомнились, документы заберут. Цель оправдывает средства.

Пока Амиго упаковывал рацию, объявился насмерть перепуганный Студент, весь в пыли и репейнике.

– Что это было? – спросил Лёня запыхавшимся голосом, продолжая таращить испуганные глаза на старшего группы.

– Ты что, до этого никогда артиллерийской стрельбы не видел? – изумился Амиго.

– Так там же этот, как его? ОБСЕ вроде крутилась?

– Да теперь-то какая разница? Ты давай тут посиди с рацией, а я к пехоте сползаю.

Всё сложилось как нельзя лучше. Пехотинцы рискнули, но всё же притащили армейский натовский ранец с двумя десятками американских, немецких, французских, шведских паспортов, среди которых оказались документы ещё каких-то немыслимых островов. Теперь никакая комиссия из ОБСЕ была не страшна. В руках армии ДПР находились откровенные доказательства участия наёмников из стран «цивилизованного» Запада в этой братоубийственной войне между двумя славянскими народами, некогда жившими в общей и единой для всех стране. Это обстоятельство накладывало на их уста железный замок молчания на предмет предъявления претензий на те действия, которые не вписывались в правила ведения войны, установленные европейскими странами. История войн с русским солдатом почему-то всегда заканчивалась поражением «продвинутой Европы», справедливо замечавшей, застирывая засранные портки, что «варварская страна по-варварски воюет». Возможно, они и правы, только русский солдат, в отличие от того же француза, никогда не положит свою Родину в постель захватчику, из какой бы наикультурнейшей страны тот ни прибыл. У нас другие правила: пока ты жив – ты воин, и если ты окружён, то это не значит, что для тебя война закончилась. А если враг сдох под моими снарядами, то это моё право решать, где ему гнить: как герою в своей стране или как удобрению на наших пашнях.