Война под терриконами. Донецкий сборник

Что делать, но линия установки орудий в приказе указывала на необходимость углубления внутрь этого рукотворного «жёлтого моря». Жалко труд человеческий, но ведь война… Не останавливаясь на марше, водители тягачей «Уралов» провели быстрый манёвр, заведя машины в подсолнухи и остановившись в пятидесяти метрах от дороги в один ряд, с интервалом в двадцать метров друг от друга. Команда к разгрузке была выполнена молниеносно, и уже через миг все орудия были разбуксированы, а номера приступили к быстрому приведению их в боевое положение: кто покрепче – усиленно, часто меняя руку, качал домкрат, поднимая колёса в подвешенное состояние; наводчики устанавливали панораму в корзине прицела; после подъёма колёс и ствола хором развели станины на грунт по трём точкам опоры, подносили и раскрывали ящики с боезапасом (благо что всего-то по три ящика); наконец командиры привели в рабочее состояние казённики и пошли доклады о готовности к бою орудий. В это же время на некотором расстоянии позади была установлена буссоль, и командир Лёха Фурсов, подозвав командиров орудий, передал каждому под запись вводные для расчёта целей.

Работа на выезде, без маскировки и заготовленных укрытий на случай ответной стрельбы противника – дело всегда нервное и суматошное, когда каждый боец, от рядового до комбата, должен работать как чётко настроенный единый часовой механизм, где каждое колёсико выполняет свою наиважнейшую роль, без которой часы просто встанут и потеряют свою ценность и полезное назначение. В артиллерийском бою заминка одного может стоить жизни всему расчёту-всем четверым бойцам. Да-да! Именно четверым, а не шестерым, как это установлено техническими характеристиками Д-ЗО. В отличие от украинской армии в частях армии ДНР в первые годы войны все расчёты, взводы, роты и батареи были укомплектованы иногда чуть ли не на половину от положенного, что не только увеличивало нагрузку, но и вынуждало бойцов учиться воевать не числом, а умением. И это, как показало время, у дончан получалось отменно, ярким доказательством чему явился сногсшибательный успех февральской операции по освобождению Дебальцево, не говоря уж о других многочисленных окружениях, куда с завидной регулярностью и упорством попадали укомплектованные на сто процентов и вооружённые до коренных зубов нацистские формирования Украины.

В тот день в подсолнухах батарея снова сработала по целям быстро и в десяточку, выстрелив из шести стволов по шесть снарядов. Фурсов, не давая расслабиться, вскричал:

– Отбой! Привести орудия в походное положение! Быстро, пацаны! Ещё быстрее!

Вот тут и начинается суматоха с дрожью в руках и слабостью в коленях, с холодком под лопатками и нервным оглядыванием горизонта, куда только что были отправлены три дюжины снарядов. Главное – качать домкрат и поднять колёса выше… Качают по очереди, меняя руки, но время уходит, а на всё про всё отводится меньше трёх минут… Оптика снята, казённик закрыт, ствол приспущен в ожидании двух крайних станин… Наконец их сводят вперёд и колёса опускают на землю… Ещё мгновение – и остаётся подогнать тягачи, чтобы забросить в кузова пустые ящики и отбитые гильзы (на войне своя бухгалтерия и свой учёт расходов). «Уралы» подъезжают каждый к своим орудиям, и главное – в один раз точно рассчитать подход машины, дабы не толочься, подгоняя фаркоп и теряя драгоценное время… Уже ушли три машины на всех парах, не дожидаясь остальных, в сторону отмеченной посадки на расстоянии чуть более километра… Ещё две машины выскочили на дорогу, подбрасывая, как пушинку, буксируемые пушки, и помчались вслед за первой группой…

Комбат, стоя уже на окраине посадки, пытался увидеть последний расчёт, как, не долетая приблизительно трёхсот метров до бывшей позиции, приземлился фугасный снаряд, с шумом подняв ввысь огромный чёрный земляной столб, окутанный серым дымом.

– Чья пушка не выехала?! – буквально заорал Лёха, осознавая всю опасную безысходность положения.

– Третье орудие не вышло! Что-то там с тягачом случилось, – послышался ответ из посадки.

В это время ещё два снаряда подняли свои столбы земли, подсолнухов и дыма, разрезая воздух треском разорвавшихся фугасов. На этот раз прилёт пришёлся позади позиции, что не сулило ничего радостного.

– Да что же они там возятся?! – уже не на шутку психовал командир, всё сильнее прижимая к глазам окуляры бинокля.

Остальные машины уже въехали в глубь посадки, скрывшись под кронами тополей, и бойцы так же всматривались из-за кустов в ту строну, где разворачивалась настоящая трагедия с их же батарейцами, которым никто и ничем не мог помочь.

Машина всё ещё стояла на месте, люди, поспешая, копошились возле орудия, а в это время уже метрах в ста впереди пушки с запоздалым грохотом вздыбился очередной столб. Не успел он осесть, как буквально в двадцати метрах от гаубицы поднялся ещё один огромный чёрный столб земли, дыма и шляпок подсолнухов. Через мгновение до посадки долетел и скрежет самого взрыва.