Война после Победы. Бандера и Власов: приговор без срока давности

Я интересуюсь этой проблемой на протяжении четверти века и до сих пор не могу объяснить этот момент. Я не понимал и не понимаю, как могли радоваться провозглашению меморандума убежденные монархисты, которые составляли немалую часть белых эмигрантов. Я не понимаю восторга и радости генералов Туркула, фон Лампе, Абрамова, Балабина и многих-многих других. Ведь по сути дела, огласив этот документ, власовское движение лишило белую эмиграцию ключевого стержня. Потому что в ее рядах все говорили о том, что Февраль стал чудовищной катастрофой в истории России. Здесь же им возразили, мол, нет, ребята, какая катастрофа? Праздник! Важнейший момент в истории, и мы, безусловно, его признаем. Белые эмигранты проглотили и это.

Потом был банкет. Советский агитпроп не соврал. На мероприятии действительно присутствовал алкоголь в больших количествах, но ничего особенного в этом не было. Власовцы писали о том, что лидеры комитета освобождения народов России не были поборниками трезвого образа жизни и спиртных напитков употребляли много, часто и с удовольствием.

Был ли проложен этим манифестом путь к братской европейской семье народов, к европейским ценностям? Да, был. С их точки зрения. Но есть непрерывность истории. С точки зрения народов России, с точки зрения любого патриота страны (неважно, как она называется), произошел циничный и подлейший акт предательства всех национальных интересов. Я говорю не о том, что они стали союзниками Третьего рейха. Дело в другом. Я хочу подчеркнуть: комитет освобождения народов России разрешил всем брать столько суверенитета, сколько они смогут унести.

Признавались Степан Бандера и борьба организации украинских националистов. Признавались закавказские и среднеазиатские сепаратисты — никаких проблем. Те, собственно говоря, внесли свой вклад в это дело. Они написали целый меморандум в министерство Розенберга. Дескать, Россия их много лет угнетала и колонизировала, и они не хотят с ней иметь ничего общего. Розенберг находился в открытом противостоянии с Гиммлером и, разумеется, поддержал открытое обращение националистов Закавказья, Средней Азии и Украины.

Вдумайтесь в это. Много веков наши предки собирали земли. Великая страна — Российская империя — потом переформатировалась в Советский Союз. Менее великой не стала. По итогам 1945 года, наверное, даже более великой. Никогда и ни у кого не возникало мысли о том, что Украина будет другой страной, Грузия — отдельно, Армения — отдельно, Средняя Азия — отдельно. Власов пошел на это. Можно сказать, в этом он ничем не отличался от Гитлера, который мечтал поделить территорию Советского Союза на части. Не отличался от ненавистника русских Розенберга.

Меня во всем этом поражает позиция белых эмигрантов. Я не понимаю, как люди, которые шли в психические атаки в годы Гражданской войны с песней: «Смело мы в бой пойдем за Русь святую и как один прольем кровь молодую», которые умирали со словами: «Единая, великая и неделимая Россия», в какой-то момент поддержали расчленение своей Родины? Генерал Туркул из Бессарабии совершенно справедливо считал ее частью великой, единой, неделимой России. Но в 1944 году он приветствует манифест, который эту самую Бессарабию радостно отдает румынам. И не возмущается. А напротив, начинает формировать в Австрии 3-ю дивизию комитета освобождения народов России.

Важен сам факт. Человек, который больше чем кто-либо другой поддерживал лозунг «Штабс-капитаны в борьбе за единую неделимую Россию», в какой-то момент перечеркивает все это и выступает на стороне генерала Власова. А тому было, конечно, наплевать на какую-то там неделимую единую Россию. Равно как и всем прочим из его окружения. Никаких сомнений на этот счет нет.

Позиция белых офицеров удручает. Откуда взялся восторг, который испытал русский охранный корпус на Балканах, составленный из ветеранов русской армии генерала Власова? Чему они радовались? Тому, что Одесса и Кишинев будут румынскими? Тому, что напрасно брали русские бригады галицийские поля? Тому, что уже никогда не будет Эриванского полка, так как место его размещения тоже станет отдельной территорией? Этому они радовались? Вот это ничтожество, Власова, они признавали своим вождем?

Выражаясь языком генерала Деникина, праведные кости генерала Врангеля в гробу перевернулись от такого употребления его творческого наследия. Мне представляется, что если бы до этого дожили генералы Алексеев и Корнилов, они бы застрелились, не выдержав такого позора.

Пройдут годы. Никто из этих людей не одумается. Они и в 1950-х годах будут рассказывать про выдающийся акт русской государственности в виде оглашения власовского манифеста. И в этом состоит абсурдность ситуации. В своих воспоминаниях они будут писать про прекрасную жизнь в Российской империи, про страшные бои Гражданской войны, про очень тяжелое время в эмиграции и одновременно восхищаться власовским манифестом. Мне этого не понять. Может быть, потому что я — человек другой эпохи.