Война - пожизненная боль

Из писем Быкова 60 - 80-х годов видно, как это стремление к правде сопровождается изнуряющей борьбой с цензурой, с партийными органами, руководившими литературой, за каждый эпизод, за название, за фразу, как тяжело ему, что написанное им появляется часто в “отжатом и обскубанном” виде. Читая эти письма, надо еще и учесть то, чего сегодняшний читатель, возможно, уже и не осознает: что письма Быкова, посланные обычной почтой, все-таки полны недоговоренностей, ведь ему приходилось, безусловно, считаться с тем, что их может прочитать отнюдь не только адресат. Но и в таком виде они дают представление об удушливой атмосфере брежневской эпохи, в противовес весьма распространенным сегодня ностальгическим взглядам на тогдашнюю, такую “плодотворную” для развития литературы эпоху. На самом же деле, как это видно по письмам, на борьбу с разного рода Севруками уходили непомерные силы.

Письма Быкова, написанные в годы, когда началась перестройка, полны надежд на перемены, на возрождение Белоруссии и, что для него особенно важно, - на сохранение и возрождение белорусского языка. И он, конечно же, как мало кто, понимает всю важность “расчета” с тоталитарным прошлым и поэтому с такой болью описывает в одном из писем разгон первой публичной акции, проходившей в лесу под Минском на месте расстрела тысяч жертв Большого террора. В то время он много пишет о своей публицистической и общественной деятельности.

Но атмосфера в Минске начинает быстро сгущаться, и у Быкова не остается никаких иллюзий по поводу того, какие силы пришли к власти в Белоруссии в 1994 году. Написанные им в это время письма звучат так, словно написаны сегодня. Жить в Белоруссии становится ему все труднее: “Ну а о своей жизни, что тебе написать, - сволочная жизнь во всех отношениях…. Вот написал письмо и не знаю, как посылать - на какой адрес. Просто исчезают в черной дыре охранки <…> Телефонные переговоры стали выше возможностей”, - пишет он в одном из писем.

После того, как Быкова буквально выдавили из Белоруссии, письма стали приходить из Финляндии, из Германии, где он нашел временное пристанище, но тамошняя спокойная жизнь не могла избавить его от острого чувства одиночества, оторванности от родной Белоруссии, да и от России, хотя он по-прежнему старается очень внимательно следить за всем что печатается, в том числе и в “Вопросах литературы”. Он продолжает работать, пишет книгу воспоминаний, но “скитания на чужбине не прибавляли сил”. В самом последнем письме из Праги перед возвращением в Белоруссию он пишет: “очень хотелось бы встретиться. Но - не знаю”.

После смерти Быкова Лазарев в книге воспоминаний в посвященном ему очерке писал: “Сейчас я с печальным и светлым чувством перечитываю его письма… В них мне все время слышится его ровный спокойный голос, его неторопливая интонация человека, который ничего не говорит попусту…”

Письма хранятся в архиве Василя Быкова у Ирины Михайловны Быковой.

ПИСЬМА ВАСИЛЯ БЫКОВА ЛАЗАРЮ ЛАЗАРЕВУ (1960 - 2000-е ГОДЫ)

Дорогой Лазарь Ильич! [1]

Конечно, мне было очень приятно получить Ваше письмо с такой высокой оценкой моей повести [2]. По правде сказать, я уже начал сомневаться в ее достоинстве, потому что на русском языке вся эта история звучит несколько в иной тональности, чем в оригинале. Более того, после основательного потрошения в “Новом мире”, обретя некоторую стилистическую строгость, она лишилась кое-чего из того, что мне было дорого и важно для сути произведения. Ведь из 13 листов около 3 пришлось сократить.

Что касается печатных откликов, то я, конечно, не очень на них рассчитываю, готов принять и хулу, теперь мне уже ничего не страшно, т. к. мое дело сделано, я высказался. А моим единомышленникам и заступникам - сердечное спасибо, я всегда помню, что каждое правдивое слово в литературе, навлекая гнев ортодоксов, открывает и друзей, чья поддержка в конце концов неизмеримо важнее озлобления ничтожеств. Так что я с глубокой признательностью обнимаю и благодарю Вас, дорогой и очень по-человечески уважаемый мною Лазарь Ильич.

Искренне Ваш - Василь.

P. S. Мой самый сердечный привет Григорию, повесть которого я с наслаждением и тайным восторгом прочитал сразу же по ее выходе в “Сов. России” [3]. Отличная повесть и очень ко времени.

Низкий поклон Борису Б.[4], оказавшемуся столь милым и мужественным человеком.

В. Б.

Ноябрь 1964.

1 Из воспоминаний В. Быкова: “В ту пору часто ездил в Москву - по издательским делам и на разные мероприятия Союза писателей СССР. На одном из мероприятий в Центральном доме литератора познакомился с критиком и литературоведом Лазарем Лазаревым, о котором много слышал, а тогда впервые пожал его искалеченную на войне руку. Позже мы изредка встречались в Москве, я бывал у него дома, познакомился с его милой женой, умницей Наей. Лазарь стал моим другом и проницательным критиком, написал обстоятельную книгу о моем творчестве” (Быков В. Долгая дорога домой. М.: ACT; Мн.: Харвест. С. 205).