Война - пожизненная боль

1 Из воспоминаний Быкова: “Как раз в последние дни старого “Нового мира” я приехал в Москву и узнал, что моя повесть идет в очередном номере. Следуя своему неизменному редакторскому принципу “не дразнить гусей”, Твардовский дал повести название “Сотников”. Это мне не очень понравилось. (Почему - Сотников? Ведь главных героев два! Рыбак и Сотников.) Но мне объяснили, что так лучше - назвать повесть по фамилии положительного героя. У Твардовского, мол, особые надежды на этот образ. Как, надо полагать, и у автора?” (с. 273).

2 Григорию Бакланову.

3 Марк Лазаревич Галлай (1914 - 1998) - летчик-испытатель, писатель.

***

Дорогой Лазарь!

Спасибо тебе за память и за книгу, интересную и близкую мне во всех отношениях. Вот немного освобожусь от дел и почитаю. Был в Москве проездом (летал в Бухарест), звонил тебе в журнал, но дело было с утра и тебя там еще не было. А потом мне Валя Оскоцкий[1] сказал, что ты справлялся у него о моем адресе.

Последнее время выдалось у меня суетным, трудным, какие-то дела, поездки, всякая мишура и мелочь. Временами оч. тягостно и неприютно, совсем не работается. Октябрь пробыл в Ялте, пообщался с Крутилиным2[], Тендряковым. Получил письмо от Гриши, но вот не наберусь духу написать ему, отмеченному высокой наградой[3]. Рад за его сына, который поступил. Молодец! А моему вот еще поступать…

Очень надо бы встретиться, поговорить, отвести душу. А то ведь, знаешь…

Надеюсь, у тебя все хорошо. Идем к финишу, а за ним, наверно, несколько другие заботы.

Передай, пожалуйста, мой сердечный привет Грише и его семейству.

И мой братский поклон твоей очаровательной Нае. И твоей художнице[4].

Будь здоров сам. Обнимаю.

Твой Василь.

11 ноября 73 г.

1 Валентин Дмитриевич Оскоцкий (1931 - 2010) - литературный критик.

2 Сергей Андреевич Крутилин (1921 - 1985) - писатель.

3 В связи с пятидесятилетием Г. Бакланов был награжден орденом Трудового Красного Знамени.

4 Имеется в виду младшая дочь Л. Лазарева Катя.

***

Дорогой Лазарь!

Меня просто убивает мое театральное шествие по Москве, к которому я почти не имею отношения. Я с трудом написал 2 пьесы, одна из которых опубликована в журнале, но никем не поставлена, а другая в подпорченном виде поставлена МХАТом[1]. Остальное - поделки московских театров и их халтурщиков, только дискредитирующих мое имя. Но что я могу сделать? Они даже не всегда обращаются ко мне за разрешением на инсценировку, и я никаких прав на это не имею.

Недавно тоже был в Ленинграде, где на Ленфильме законсервирован фильм и от съемок отстранен режиссер[2]. Причина мне не совсем ясна, знаю только, что нерасположение военного ведомства к повести сыграло здесь не последнюю роль. А ведь была снята почти половина фильма. Ну да бог с ними. Над новой повестью еще продолжаю работать, кое-что переделываю, куда отдать еще не знаю, не буду спешить печатать. Недавно прочитал Гришкин роман, который мне в общем понравился: скрупулезно, честно, местами значительно[3]. Но - боюсь, критика вряд ли будет от него в восторге. Некоторые главы (как, напр., отличная глава с некрологом и подписью) вызывают мысль о цензурном недосмотре, а такое авторам не прощается.

В Москву пока не собираюсь, нет дел, немножко езжу по Неману, хотя погода у нас вынуждает желать лучшей - ветер и холодновато, не всегда солнце. Но на Немане хорошо, не то что в литературе. Журнал со статьей получил, спасибо. Статью прочитал с интересом, так славно ты меня представил детскому читателю, что я сам себя зауважал.

Как-нибудь, надеюсь, встретимся еще, если даст бог и будем живы-здоровы. А пока я обнимаю тебя, дружище, кланяйся, пожалуйста, Гришке, его семейству и своему семейству во главе с Наей.

Будь здоров.

Твой Василь.

25 мая 1975 г.