Война сердец (СИ)

Сегодня с утра Данте пребывал в особо дурном настроении. Он раскидал по комнате мебель и чуть не убил Либертад подносом с завтраком, что она притащила.

— Отвали от меня! Оставь меня в покое, дура! — с криком Данте швырнул поднос ей вслед.

Либертад успела сбежать перед тем, как завтрак растёкся по стене.

— Припадочный! — захлопнув дверь, гаркнула она из коридора.

После этого Данте около часа дубасил в подушку кулаками и вгрызался в неё зубами. Нет, он никому не позволит над собой насмехаться. Он никогда, никогда больше не выйдет из этой комнаты, лучше сдохнет.

Но в обед к нему постучалась Йоланда.

— Можно? — робко спросила она, сунув нос в дверной проём.

Он не ответил, и она вошла. Удивлённо изучила стену, заляпанную остатками еды, и раскиданную по углам мебель.

— У тебя здесь прямо военные действия были, — пошутила она.

Данте упорно молчал. Сев на краешек кровати, Йоланда коснулась пальцами его затылка.

— Данте...

Он нетерпеливо дёрнулся, зарываясь в подушку.

— Ну какой же ты упрямый! — вздохнула Йоланда. — И, мне кажется, я знаю в кого у тебя такой характер. Ты очень похож на своего деда, моего отца. Барон Риверо. Он был жутко упрям и частенько всех бесил. Попытки убедить его в чём-либо равнялись нулю всегда. Он стоял на своём, даже будучи в корне неправым. Но у него было доброе сердце, — грустно рассмеялась Йоланда. — У тебя оно тоже очень доброе. Я знаю это, Данте. Просто ты злишься на весь мир, не так ли? Может, мы всё-таки поговорим?

Он молчал, обиженно сопя, как маленький мальчик, которого лишили десерта.

— Данте, ну я же твоя мать, я волнуюсь за тебя. Ты не выходишь из комнаты. Ты ничего не ешь, ты обижаешь прислугу, огрызаешься. Я хочу понять, что с тобой происходит. Я хочу тебе помочь.

— Вы мне не мать! — отрезал он грубо, пряча зарёванное лицо в одеяло. — Когда вы были мне нужны, вы отсутствовали. И я научился со своими проблемами справляться сам. И теперь вы мне не нужны. И никто не нужен! Что со мной происходит — не вашего ума дело. И помочь мне ничем нельзя. Я хочу только одного — сдохнуть. Так что отвалите от меня, дайте мне умереть спокойно. Уже недолго осталось.

Йоланда опять вздохнула.

— Я знаю, чтобы принять меня как мать, тебе нужно время. Я понимаю, Данте, у тебя была тяжёлая жизнь, и я не буду настаивать, чтобы ты за секунду меня полюбил. Я дам тебе столько времени, сколько ты захочешь. Да, прошлое нельзя изменить, но у нас впереди вся жизнь, Данте. Мы наверстаем упущенное, станем близкими людьми. Судьба разлучила нас, но мы встретились и можем начать всё с чистого листа, — голос Йоланды звучал нежно, будто она не разговаривала, а играла на флейте. — Данте, я хочу, чтобы ты был счастлив, чтобы на лице твоём играла улыбка. Но я вижу, что ты страдаешь.

— С чего вы взяли, что я страдаю? — огрызнулся он.

— Я же не дура и не слепая.

— Вас это не касается. Я никого больше не впущу в свою душу, — пробурчал он совсем тихо. — Однажды впустил и жалею об этом. Все люди одинаковые. Они твари и предатели.

— А бедняжка Эстелла тоже сама не своя, — вдруг переключилась Йоланда. — А она мне нравится, такая славная девушка. Только всё время плачет. А сейчас и вовсе заболела.

Данте сбросил одеяло.

— Как заболела?

— Да, у неё сильный жар и она бредит. Вот уже три дня. Бедная девочка.

Данте резко подался вверх, сев на кровати. В покрасневших глазах его мелькнули и страх, и тоска, и жалость, и любовь. Йоланда изучила его долгим взглядом. Данте заметил в её лице какую-то хитринку, и ему это не понравилось. Чего-то она не договаривает. И он с досады хрустнул пальцами.

— Я знаю почему Эсте... Эстелла заболела, — выговорил он. — Она тоскует по этому, своему мужу, Маурисио Рейесу, ведь она любит его, а он умер.

— Да-а-а? — наигранно удивилась Йоланда. — А я вот сегодня полтора часа сидела около неё, и ни разу не услышала его имени. Как ты говоришь его зовут? Маурисио? — она закатила глаза. — Нет-нет, не слышала. Бедняжка бредит, но единственный мужчина, которого она зовёт, носит красивое имя Данте. Ты знаешь его?

— Чего-чего?

Йоланда тихонько хихикнула.

— Данте, ну до чего же ты упёртый! Она зовёт тебя, потому что она тебя любит.

— Нет, это враки, — замотал Данте головой. — Эстелла любит Маурисио Рейеса, а меня ненавидит. Если бы это было не так, она не помогала бы тому колдуну ставить на мне опыты. Салазар, Тибурон, или как там его. Они полгода надо мной издевались. Вместе! Эстелла смеялась, говорила чудовищные вещи. Я не могу этого забыть. Этот кошмар снится мне каждую ночь, это было даже хуже, чем тюрьма или Жёлтый дом. Я никогда, никогда этого не забуду и не прощу её, — он зажмурился и закрыл глаза кулаками.

— Погоди-погоди, о чём ты говоришь, Данте? — не поняла Йоланда.

— Я её видел! — выкрикнул он, давясь слезами. — Она была заодно с Салазаром! Она приходила в подземелье, она признавалась ему в любви, она поила меня снадобьями, она... она... Я никогда не видел её такой безжалостной. Она была ещё хуже, чем в тот день, когда сказала мне, что любит Маурисио Рейеса.

Но в ответ на его искреннее, детское отчаянье Йоланда рассмеялась.