Война сердец (СИ)

— Боже, Данте, ну что за чушь?! Ну кто тебе сказал, что это Эстелла? Последние полгода я была в теле Янгус и жила в комнате Салазара. Он сажал меня в вольеру. И я видела ту женщину, что превращалась в Эстеллу. Эта была Клариса, женщина-кошка. Она приходила, кормила своих питомиц — крыс и гиен, пила какое-то зелье и становилась Эстеллой. Потом брала из шкафов разные склянки и артефакты и уходила. Это было у меня на глазах не единожды!

Выпучив глаза, Данте схватил Йоланду за руку. Вцепился ей в запястье ногтями.

— Правда? Ты меня не обманываешь? Это была не Эстелла?

— Ну конечно нет! Ты сам подумай, Данте, ведь Эстелла, как и я, не волшебница. Она не смогла бы поставить на тебе ни одного колдовского эксперимента, даже если бы захотела.

На ресницах Данте сверкнули хрустальные капельки.

— Значит, это не она... не моя Эсте...

— Данте, Данте, посмотри на меня, — Йоланда взяла его за подбородок. — Эстелла тебя любит. Я не знаю, почему сеньор Лусиано и Ламберто решили, что она переживает из-за Маурисио. Они слепцы и глупцы. Я сразу, как увидела вас двоих, ещё там, в подземелье, поняла, что вы любите друг друга. Достаточно посмотреть, как загораются глаза Эстеллы, когда она слышит твоё имя. И у тебя тоже всё написано на лице. Хватит уже валять дурака! Она любит тебя, ты любишь её, я не понимаю, зачем вы мучаете друг друга. Вам давным-давно пора наслаждаться счастьем. Мы с Ламберто ждали нашего счастья двадцать пять лет. И дождались. Неужели и вы хотите потерять столько времени? Любовь — это самое прекрасное чувство на свете. Да, оно приносит страдания, но приносит и счастье. И счастья оно дарит гораздо больше.

Данте плакал, слушая эту тираду, и слёзы его падали Йоланде в руку. А с души будто упал огромный валун. Неужели он ошибался? Неужели гордость и боль сделали его таким слепым, что он не видел дальше своего носа? Он взглянул на обручальное кольцо — то сияло, переливаясь всеми цветами радуги. Чары Любви живы. Их главное условие — взаимность. То-то он всё удивлялся, почему кольца не умирают. Так, может, любовь, их соединяющая, жива?

— Данте, хватит упрямиться. Иди к ней сейчас, — посоветовала Йоланда. Вынув из кармана надушенный шёлковый платочек, она вытерла Данте слёзы — он поддался. — Эстелла тебя ждёт, она тебя зовёт. И заболела она из-за тебя, когда ты её прогнал. Если ты придёшь, ей сразу станет лучше.

Данте больше не заставил себя упрашивать. Вскочив с кровати, он, спотыкаясь, ринулся на выход. Даже не переоделся, как был косматый, в домашних штанах и босиком, так и побежал.

Йоланда улыбнулась ему вслед.

Когда Данте влетел в нежно-голубую спаленку, Эстелла, утопая в перине из лебяжьего пуха и укутанная белоснежным одеялом, напоминала невесту. Глаза её были прикрыты, тёмные, загнутые кверху ресницы оттеняли фарфоровую кожу. На щеках от жара разливался румянец, а длинные волосы каскадом струились по подушке.

Данте, рухнув на колени у постели, прижался губами к её запястью.

— Эсте...

— Нет, не уходи, не бросай меня... вернись, вернись ко мне, миленький... — прошептала она хныча.

Данте оцепенел. Если он сейчас услышит, как она зовёт мёртвого Маурисио, он шагнёт прямо в окно. Он больше не вынесет этой муки.

— Пожалуйста, вернись ко мне... люблю... я тебя люблю, Данте, Данте...

Безграничное блаженство заполнило грудь Данте, и солнце взошло в его сердце, когда он услышал из её уст своё имя. Значит, она не забыла.

Обняв Эстеллу двумя руками, Данте уткнулся носом ей в живот и расплакался. Ревел навзрыд, но впервые в жизни от счастья.

Через время Эстелла ощутила: по лицу её течёт дождик. На вкус он был солёный как морская вода. Она сонно отмахнулась, стирая с лица капельки, и под руку ей попались мягкие пряди чьих-то волос.

— Чудесно... — пролепетала она, унюхав тонкий аромат мяты.

Распахнула глаза. Данте, сидя на полу, прижимался щекой к её щеке. Лицо его опухло от слёз; они текли ручьями, реками и попадали Эстелле в рот.

— Данте? — удивлённо спросила она. — Это ты? Ты что тут делаешь?

— Эсте... моя Эсте, как я тебя люблю... Я никогда не переставал тебя любить. Ты мой мир, мой воздух, моя жизнь, — шептал он ей в ушко.

Сердце у Эстеллы судорожно затрепыхалось. Это не сон? Она это правда слышит? Но ведь три дня назад Данте и видеть её не желал.

— Данте, Данте, погоди, я ничего не понимаю... А что происходит? — промямлила Эстелла, касаясь губами его губ. Как она любит эти губы, самые родные, самые желанные.

— Прости меня, Эсте. Прости, что был груб с тобой. Я тебя довёл до того, что ты заболела. Я знаю, я очень плохой. Я всегда был никчёмным, упрямым, злым. Таким и остался. Но я не могу жить без тебя, это слишком больно. Я так устал... Если ты сейчас меня выгонишь, я пойду на улицу и брошусь под экипаж, — выдал он совсем по-детски.

— Какой же ты глупенький! — Эстелла обхватила его двумя руками за голову. Взъерошила волосы на затылке, припомнив, как он любил эту ласку. — Данте, мой Данте... Я никуда тебя больше не отпущу. Я тебя люблю, люблю с двенадцати лет и не переставала любить ни на секундочку, — всхлипывая призналась она.

— Правда?

— Клянусь!