Война сердец (СИ)

Зеркало заволокло красной дымкой. Что-то внутри щёлкнуло. Дым постепенно рассеялся и Данте вновь увидел себя, но немного другого. Зеркальный Данте был одет в чёрные облегающие штаны, сапоги, белую рубашку и ярко-зелёный плащ, который хвостом волочился по полу. Данте никогда не видел, чтобы кто-то в городе так одевался. Плащи такой длины ни мужчины, ни юноши не носили ни в крестьянской среде, ни в аристократической. Салазар, сверкнув антрацитовыми глазами, в коих отсутствовали зрачки, поправил густые чёрные волосы, доходящие ему до пояса.

Данте в упор рассматривал человека в зеркале. Теперь отражение вело себя иначе, будто жило собственной жизнью. Салазар улыбнулся, приподняв тонкую бровь.

— Ну как, доволен?

— Мне кажется... кажется... я тебя уже где-то видел, — сказал Данте. — Только вот где, не помню.

— Зато я помню. В твоей голове. Точнее во сне, — Салазар прищурился. — Я тогда тебе сказал, что ты можешь меня позвать в любое время.

— А почему ты сейчас появился, ведь я тебя не звал?

— Зато ты упорно кричал, как ты ненавидишь своё отражение.

— По-моему, поводов для этого достаточно.

— А по-моему, тебе не за что себя ненавидеть. Себя вообще надо любить. Запомни это! А те, кто называют тебя нелюдем и уродом, сами на себя в зеркало, видимо, не смотрели, — Салазар расхохотался, щёлкнул пальцами, мигом исчезнув. Зеркало опустело.

— Эй, ты где?

ПЫХХХ...

Теперь зеркало вспыхнуло синим и в нём вырисовался облик молодого человека. Данте присмотрелся. Чёрные волосы до плеч, раскосые синие глаза. Он был... был... красив. Даже Данте не смог этого не признать. И он был похож на него, на Данте, только значительно старше.

— Если бы ты захотел, ты бы положил к своим ногам весь мир. Но ты не хочешь, — сказал юноша мягким голосом. — Тебе нравится быть жертвой. Тебе нравится жалеть себя. Хотя у тебя есть всё, чтобы уничтожить тех, кто тебе мешает, и быть с теми, кто тебе дорог. И не говори, что это не так.

С этими словами юноша растворился в дымке, вновь обернувшись в длинноволосого Салазара.

— Что это было?

— Это ты. В будущем.

— Я стану таким, когда вырасту?

— О, да! Понравилось?

— Ммм... не знаю. Странно видеть себя взрослым. Погоди, значит, это зеркало тоже волшебное? Оно показывает будущее?

— Зеркало тут не причём. Это я могу показать тебе всё, что угодно, хоть будущее, хоть прошлое и в любом другом зеркале. Кстати, я за этим и пришёл. Есть одна вещь, о которой ты не знаешь.

— Что за вещь?

— Помнишь, я тебе говорил о старике, что отдал тебе свою силу?

— Помню.

— Так вот, он отдал тебе и ещё кое-что.

— Что же?

— Волшебный перстень. Перстень, благодаря которому магия, заложенная в колдуне, усиливается многократно. Перстень, исполняющий любое желание. Это сильнейший магический артефакт. Старик повесил его тебе на шею. Было бы неплохо его найти.

Данте сглотнул.

— Но я не знаю, где он может быть. Даже не знаю, как он выглядит.

— О, ты сразу поймёшь, что это он. Его нельзя перепутать ни с чем. Я пришёл, чтобы тебе это рассказать. Не думаю, что люди, к которым попал этот перстень, знают его истинную ценность. Перстень становится силой только в руках колдуна. Для обычного человека это лишь красивая побрякушка.

— Но... но где я буду его искать?

— Подумай. Когда тебя нашёл Мендига, перстень висел у тебя на шее. Не заметить его было нельзя. Конечно, он мог его продать, но я сомневаюсь в этом. Скорее, сохранил для тебя. Перстень мог попасть и к Сильвио, в качестве приложения к тебе. Значит, он может быть где-то в этом доме. Или в доме Мендиги.

— Дом папы разрушили, — печально произнёс Данте. — Два года назад. Сказали, что это рухлядь, и сравняли с землёй. А в этом доме... навряд-ли Сильвио понравится, если я буду что-то искать в его доме.

— А ты попробуй, — Салазар рассмеялся так, что затряслись оконные стёкла, и растворился в зеркале, явив взору Данте его обычное отражение.

====== Глава 18. Волшебный перстень ======

Хоть это и могло показаться кощунством, но пока хозяева «Ла Пираньи» горевали на похоронах, Данте обследовал их дом. Не раздумывая, мальчик обшарил все ящики стола и секретера в кабинете и все закоулки в гостиной. Ничего похожего на перстень не обнаружил и добрался до правого крыла дома, где располагались комнаты Сильвио и его детей. Подошёл к «святая святых» — так называли родительскую спальню Рене и Хасмин. Даже им было запрещено туда входить, но Данте это не смутило. Эти люди сделали ему много дурного, чтобы он стал церемониться. Да и он не ворует, не читает чужих писем и дневников и не сует свой нос ни в какие бумаги и папки Сильвио — всего-то хочет найти вещь, принадлежащую ему по праву. Конечно, если перстень попал в руки Сильвио, он мог и продать его, и тогда уж концов не найдёшь. Но Данте не сомневался: перстень здесь, в доме. Интуиция ни разу ещё не подводила мальчика.